— Я вижу ее на обложке почти каждого журнала, который беру в руки. Это удивительно, не такая уж она и красавица, а на фотографиях смотрится потрясающе.

— У нее фотогеничное лицо. Она оживает, когда видит перед собой камеру. А вообще-то оно статично. Я думаю, наш роман продолжается, потому что она трахается с моим фотоаппаратом, а мне нравятся результаты. Благодаря ей я заработал кучу денег. Ее снимки пользуются большим успехом.

Зазвонил телефон. Агент Клаудии сообщил хорошую новость. Съемочная группа скоро возвращается в Лондон, и Клаудия, вероятно, понадобится через несколько дней.

— Режиссер прилетает сегодня, — сказал агент, — кинокомпания скоро назначит точную дату съемок.

— Великолепно.

Клаудия ликовала. Она ждала этого шесть месяцев.

— Приступим, — сказал Джайлс, когда она положила трубку, — пока я не заснул.

Он работал быстро, пользуясь тремя различными камерами. Джайлс полностью погрузился в процесс съемки.

Клаудия расцветала перед объективом, хмурилась, улыбалась, показывала тигриный оскал; ее большие чувственные глаза смотрели невинно, раскрытые губы блестели. Она расстегнула розовую рубашку, края ее разошлись; под ней не было ничего.

Чуть позже Джайлс сказал:

— Сними рубашку и сплети руки на груди. Вот так, отлично! Сделай сердитое лицо. Чудесно, детка. Немного согни одну ногу, удивленный взгляд, прекрасно! Теперь прикрой груди руками и изобрази взгляд невинного младенца — восхитительно.

Он делал кадр за кадром.

— Ты выглядишь потрясающе. Покажи мне спинку и быстро поверни голову в мою сторону, пусть волосы разлетятся веером — великолепно. Слушай, у меня есть идея, если ты не боишься намокнуть. Надень снова рубашку, я оболью тебя водой — это будет настоящая бомба!

Он взял лейку для поливки цветов и окропил Клаудию водой.

Она взвизгнула, засмеялась:

— Холодно!

Он бросил лейку и схватился за камеру.

Джайлс был прав, кадр получился эффектным. Рубашка прилипла к телу, твердые соски просвечивались сквозь ткань.

Поработав час на веранде, Джайлс сказал:

— Зайди внутрь, детка. Я сделал тут прекрасные снимки.

Она задрожала в ознобе.

— А теперь — под душ. Иди в ванную, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты простудилась. Раздевайся медленно, я хочу все заснять.

Он проследовал за девушкой в ванную с камерой, фиксируя каждый момент, — Клаудия освободилась от мокрой одежды, заколола волосы парой шпилек, встала под душ; сотни ручейков заискрились на ее теле.

— Откинься назад, закрой глаза, пусть вода просто падает на тебя. Отлично! Положи руки на затылок, прелестно, дорогая.

Закончив снимать в ванной, Джайлс сказал:

— Теперь поработаем в спальне и на этом закончим.

Клаудия надела черный шифоновый пеньюар, украшенный перьями, и распустила волосы. Прозрачная ткань отбрасывала на кожу темную тень.

— Ляг на середину кровати, подними голову, согни ногу в колене, нет, левую — вот так. Оближи губы и дай мне нужный взгляд.

Он сделал несколько снимков и опустил камеру:

— Слушай, ты хочешь, чтобы эти фотографии вышли сногсшибательными?

— Конечно, хочу, что за вопрос?

Она села; из-под разошедшихся краев пеньюара показались ее безупречные груди.

— У тебя напряженное лицо, твои старания слишком заметны. Тебе надо расслабиться, детка.

Она потянулась:

— Я расслаблена.

— Да, знаю, но ты понимаешь, что мне нужно — взгляд кошки, которая напилась досыта сливок.

— Так дай мне сливки…

Клаудия коснулась его рукой.

— Именно это я имел в виду.

Они занимались любовью раскованно, медленно, почти небрежно; потом он быстро поднялся и взял камеру.

— Лежи так. Идеально! Теперь ты выглядишь так, как требуется!

Дэвид позвонил Клаудии в пять часов. Он пытался решить, стоит брать ее на обед с мистером Тейлором из «Консервированной фасоли» или нет. Наконец он решил, что этого делать не стоит, — он будет уделять ей больше внимания, чем мистеру Тейлору, и весь смысл мероприятия пропадет.

— Чем ты занимаешься? — спросил он.

Она засмеялась:

— Просто лежу на кровати.

Дэвид поделился с ней своими планами на вечер, и она произнесла:

— Хорошо, я найду что делать.

— Почему бы тебе не лечь пораньше? Я разбужу тебя, когда вернусь.

Она внезапно рассмеялась:

— Эй, Дэвид, я вхожу в роль жены. Ты уверен, что рядом с тобой сейчас не стоит какая-нибудь красотка?

— Право, Клаудия, не говори глупости.

Девушка усмехнулась:

— Не беспокойся, я не возражаю. Все, что можешь сделать ты, могу сделать и я.

— Это деловой обед. И все же, чем ты займешься?

Помолчав, она сказала:

— Любовью. С американским президентом.

— Что?

Она снова засмеялась:

— Шучу. Иди в ресторан, я тебе верю. Закажи хороший обед. Я, возможно, приглашу сюда гостей, мы будем сидеть и с нетерпением ждать твоего торжественного возвращения.

— Хорошо, — неохотно согласился он. — Тебе не помешает пораньше лечь спать.

— Ты становишься таким подозрительным.

Она передразнила его:

— «Тебе не помешает пораньше лечь спать»!

Он проигнорировал ее комментарий.

— Позвоню тебе позже. Веди себя хорошо.

— Есть, сэр. Что еще, сэр?

— Пока.

Дэвид положил трубку, рассерженный тоном Клаудии. Он также сердился на себя за то, что до сих пор ревновал ее. Сердился на Клаудию, собравшуюся пригласить гостей. Он постарается найти девицу для мистера Тейлора и побыстрее избавиться от него. Дэвид прошел в свою личную ванную сменить рубашку и побриться.

Мисс Филд боязливо постучала, чтобы попрощаться, и он вознаградил ее, дав возможность увидеть свой обнаженный торс. Она густо покраснела, и Дэвид подумал — а спала ли она когда-нибудь с мужчиной? Он не мог этого представить. Она носила длинные, до колена, розовые рейтузы, которые Дэвид видел, когда она сидела напротив него. И еще она была плоскогрудой. Бедная мисс Филд; кто захочет спать с плоскогрудой некрасивой женщиной? Однажды он трахнул весьма страшненькую девицу — косоглазую, прыщавую, с гнилыми зубами, но у нее были самые лучшие и большие груди, какие ему доводилось видеть, а также потрясающие ноги. Она изумительно занималась любовью, но Дэвид больше с нею не виделся — лицо имеет слишком большое значение.