Пока нельзя было оказать помощь, я занялся обязанностями сыщика. А именно: внимательно осмотрел комнату на предмет оружия или других следов. Холодного или огнестрельного оружия, которое наверняка Маверик выбил, иначе он лежал бы мертвым, на полу и мебели не нашлось. Как не увидел я пятен крови, которые могли означать ранение. Их не было ни на полу, ни на шелковом халате, в который он был одет. Что было, откровенно говоря, несколько странно. Если не сказать – загадочно.

Как всегда с опозданием появился доктор и стал оказывать первую помощь. Я же, не тратя времени, осмотрел место происшествия. Безусловно, было нападение. Человек даже в припадке не может так разгромить свою комнату. Да и к чему такой поступок? В нем нет ни логики, ни смысла. Не могу предположить, что Маверик страдает какой-то болезнью, которая обострилась после нервного напряжения игры. Это был хорошо разыгранный спектакль, не более. Вернее всего, что-то пошло не так в его тайном договоре с соучастником. Это и привело к подобному финалу.

К сожалению, при всей ясности последняя версия имеет ряд недостатков: нападавшему некуда было деться. Окна накрепко заперты, ключ торчал с внутренней стороны двери, а иного входа, как это часто бывает в европейских отелях, тут не имеется. Остается предположить, что это еще одно звено большого обмана. И участник его очевиден: господин Ван Заров, так удачно оказавшийся первым у двери. С каким бы удовольствием я задал ему вопросы, окажись он в нашем полицейском комиссариате. Но здесь придется действовать тоньше. Опасаюсь, однако: не внесет ли это происшествие новый поворот в судьбу пропавшей вещицы? У меня созрело предположение: а не включились ли в игру за обладание ею другие силы, которые успешно скрывались до этого часа?

Косвенным свидетельством тому стало странное происшествие. Господин Францевич вдруг стал груб ко мне и потребовал, чтобы я не совал нос, куда не следует. При этом стал угрожать мне револьвером. Подобные выходки я пресекаю на корню. Достаточно было показать ему мой «браунинг», как пыл его поугас. Да, я разоблачил себя, но ситуация развивается так стремительно, что держаться за маску не имеет смысла.

В ближайших моих планах навестить мистера Маверика, которого унесли в медицинскую часть, проведать его, расспросив о здоровье, заодно постараться выяснить, что же случилось посреди ночи. Понимаю, что разговор предстоит нелегкий, но если мне удастся вывести его на откровенность, я раскрою значение его возгласа «Он меня убил!» и, возможно, значительно большее.

Для вас, дорогая Агата, самое интересное только начинается… А для меня, пишущего эти строки, туман только сгущается. Хотя я давно убедился, что самая темная ночь бывает перед рассветом. Надеюсь, в России этот закон действует, несмотря на все своеобразие этой дикой страны…

Ванзаров спешил неторопливо. Чтобы ступенька лестницы предательски не взвизгнула. Он спустился, ничем не выдав своего появления. Цель была достигнута: щель в двери была узкой, но достаточной, чтобы разглядеть все, что нужно. Посреди комнаты стоял Веронин в глубокой задумчивости, одетый, как будто до сих пор не ложился. Он потирал подбородок и немигающе уставился куда-то в пол. Навлоцкий нервно и суетливо говорил и говорил ему что-то на ухо. Шепот его был громким, как змеиный. Слова были не нужны. И без того было понятно, о чем он докладывал.

Навлоцкий прервался, чтобы перевести дух.

– Что теперь делать? – спросил он.

– Там видно будет, – ответил Веронин, кашлянув, и дал знак затворить дверь.

Ванзаров отпрянул вовремя.

Не таясь, довольно громко он постучал к Лотошкину. Камердинер долго не открывал, а когда открыл, от него пахнуло сладким сном. И зевнул он так, как сыграть невозможно. Ванзарову невольно свело челюсть. Лотошкин уставился заспанными глазами.

– В чем дело? – спросил он и бесцеремонно зевнул.

Выбор был между «хорошенько встряхнуть за грудки» или «придушить ласковым словом». Он выбрал второе.

– В котором часу Маверик вас отпустил?

Камердинер потер глаз и шмыгнул носом.

– А вам какая печаль будет?

Пришлось показательно сжать кулак.

– Сыскная полиция. С вашим хозяином произошел инцидент, обстоятельства выясняются. Итак?

До Лотошкина наконец дошло, что дело серьезное. Сонливость как рукой сняло.

– Прошу прощения, ваше благородие… Так вот, после игры помог раздеться, приготовил чай, они-с травяной на ночь употребляют…

– Дальше… – строжайше приказал Ванзаров.

– Пожелал покойной ночи и пошел к себе. Что же еще? – удивился Лотошкин.

– Давно у мистера Маверика служишь?

– Более месяца, если не ошибаюсь…

– По чьей протекции устроился на теплое местечко?

– Никакой протекции. С предыдущего ушел сам, надоело хамство терпеть, ничего хорошего в агентстве предложить не могли, дал объявление…

– Где?

– В «Ежедневной газете», разумеется. Берут меньше, да и привыкли все прислугу там искать… Мистер меня и пригласил…

– Где он жил?

– По гостиницам все больше… Номера, конечно, брали только лучшие. Понятно, с такими деньгами отчего бы не жить как хочется. Только переезжали часто, за это время, наверно, четыре сменили…

– Почему?

– Откуда мне знать! – удивился камердинер. – Наше дело: прислуживай.

– В каких гостиницах жили?

Лотошкин назвал лучшие заведения столицы, упомянув, что последней была «Европейская».

– Актер этот, Меркумов, в гостиницах не попадался?

– Никак нет…

– Хозяин не пояснил, зачем сюда прибыли? – спросил Ванзаров.

– Мистер Маверик? Никак нет-с… Сказал: собрать весь багаж и взять билеты на ранний поезд. Нам вопросы задавать не положено, платят – и на том спасибо.

– В Америку с ним поедете?

Лотошкин показательно фыркнул.

– Вот еще! Чего я там не видел. Мне и здесь неплохо.

– Когда Маверик взял обратный билет?

– Не знаю точно, но у меня расчет после Святок. Заранее оговорили. Я не возражаю, там сезон начинается, не пропадем-с…

– Платит-то хорошо?

– Не жалуемся! – Камердинер расцвел самодовольной улыбкой.

– По врачам часто ездили?

– По врачам? – повторил Лотошкин. – Да не было ничего подобного. Мистер такого здоровья, что всем бы пожелать… Особенно в его возрасте.

– Как он просил себя называть?

Камердинер оглянулся, будто могли подслушать.

– Не поверите: Петр Иванович… – проговорил он шепотом. – Только настрого приказал об этом держать рот на замке. И обращаться к нему подобным образом, когда мы наедине. Прилюдно – только мистер Маверик. Такая причуда…