К тому же не было никакой необходимости хвататься за Колина Лорда, потому что он-то как раз ничего не замечал — может, потому, что был без очков. Потребность сорвать зло заставило Ариадну выхватить их из нагрудного кармана и водрузить ему на нос.

— Поклонницы на каждом шагу! — прошипела она.

— В чем дело? — удивился ветеринар.

Ариадна ткнула пальцем в сторону служанки, бедра которой недвусмысленно покачивались в нескольких шагах от них.

— Может, скажете, что это в мою честь?

— Ах, это! Надо же, а я и не заметил.

— Верю, — сухо сказала Ариадна, остывая. — Порой вы слепы как крот, доктор.

Чтобы попасть на конюшню, нужно было пересечь двор.

Оказывается, успел подняться ветер, на небе собрались тучи.

Однако цикады еще стрекотали в траве, где-то пела птица.

Полосатая кошка спрыгнула со стрехи к ногам Колина и стала ластиться, глядя круглыми зелеными глазами и громко мурлыча. Ветеринар рассеянно поднял ее и начал поглаживать.

— Похоже, будет дождь. — Мэг отперла замок и начала дергать застрявшую щеколду, потом заметила кошку на руках у Колина и удивленно округлила глаза. — Вы только гляньте на это! Джемма и своим-то редко дается, не говоря уже о проезжих!

— Мой брат — ветеринар, — неохотно объяснила Ариадна. — Животные его любят.

— Это видно, — согласилась служанка и позволила взгляду откровенно странствовать по телу Колина, чего тот, занятый кошкой, опять-таки не заметил. — Бьюсь об заклад, его любят не только животные.

Это замечание, к досаде Ариадны, не ускользнуло от внимания Колина. Оказывается, он не так уж и устал, раз во весь рот улыбнулся несносной Мэг! Ариадна окончательно рассердилась, потому что внезапно почувствовала себя лишней.

Дверь наконец была открыта. Колин в последний раз погладил кошку, осторожно опустил ее на пол и пошел за Шаребом. Однако Джемма не спешила отправиться по своим делам. Наоборот, она последовала за ветеринаром, так и норовя проскользнуть между его усталыми ногами. В конце концов он запнулся об нее и чуть было не растянулся.

— Что случилось с вашим братом? — полюбопытствовала Мэг, пока они ожидали его возвращения. — Так хромает, бедняжка!

— Это еще с войны.

— Какая незадача! Такой красивый мужчина, и на тебе — калека!

Ариадна окаменела, потом глаза ее негодующе засверкали.

— Мой брат не калека! Он вполне может постоять за себя, еще и здорового за пояс заткнет, если хотите знать! Не смейте называть его калекой!

— Ладно, паренек, не горячись. Ну, вырвалось ненароком, с кем не бывает? — Голос ее остался низким, почти воркующим, что несказанно раздражало Ариадну. — К тому же твой красивый братец мне по душе даже со своей хромотой. Можешь так и сказать ему об этом.

— По душе он вам или нет — дело ваше, а только у пето уже есть подружка!

Господи, зачем она солгала? Тем более что это нимало не обескуражило Мэг.

— Подумаешь! Где одна, там и другая.

На это нечего было возразить, во всяком случае в мужской одежде, без риска вызвать подозрение. Но отповедь так и рвалась с языка, так что Ариадне пришлось прикусить его, да и заодно вонзить ногти в ладони. Она ненавидела себя не меньше, чем Мэг, за это странное чувство собственности, которое крепло чем дальше, тем больше. Колин Лорд не принадлежал ей, он был всего лишь наемный ветеринар, а проще сказать. слуга! Если уж на то пошло, Мэг по своему положению была куда ближе ему. Так откуда же эта ревность?

Внезапно гнев сменился в Ариадне отвращением к себе.

Отец выбрал для нее достойного мужа, приличного человека. Они обручены, и ей не пристало заглядываться на других. Что сказали бы знакомые, узнай они, что ее упорно влечет к человеку не своего круга? К человеку, вынужденному зарабатывать себе на жизнь таким низменным занятием, как ветеринария? От нее бы все отвернулись!

Пока Ариадна занималась самобичеванием, вернулся Колин, ведя в поводу Шареб-эр-реха. Едва он успел выпрячь его, как снаружи разверзлись хляби небесные. Дождь сразу пошел вовсю, и Ариадна возблагодарила Бога за то, что они не отправились дальше в поисках ночлега.

Колин поспешил завести Шареба в распахнутые двери конюшни. Там уже находилось немало лошадей, все они уставились на вновь прибывшего. До этой минуты жеребец выглядел не слишком довольным жизнью, но тут воспрял духом. Он издал приветственное ржание и прошествовал между стойлами, гордо вскинув голову и распустив хвост не хуже павлина.

Мэг указывала путь, подсвечивая керосиновой лампой.

Ариадна заметила, что зазывные взгляды и покачивание бедрами продолжаются. Поскольку из осторожности Шареба накрыли попоной, а задние ноги у него так и остались в повязках, служанка несколько раз окинула его озадаченным взглядом. Оставалось надеяться, что маскировка не обернется им во вред.

От размышлений Ариадну отвлек голос Колина:

— Иди в дом, братишка, а я приду, как только освобожусь.

Уйти? И оставить его на растерзание этой распутнице?

— Нет уж, я лучше останусь и помогу.

Усмешка Колина говорила, что ему хорошо понятна причина ее отказа. Все это было в высшей степени несносно!

Служанка достигла единственного свободного стойла и указала на него, высоко подняв лампу. Ветеринар ввел Шареба внутрь, в то время как она бесстыдно разглядывала его с головы до ног. Как ни пыталась Ариадна справиться с собой, ревность победила.

— На сегодня мы больше не нуждаемся в ваших услугах! — резко произнесла она. — И не забудьте завтра подать завтрак!

Ее тон был до того надменным, что поначалу Мэг попросту опешила. Потом засмеялась, бросила на Колина призывный взгляд (по счастью, им не замеченный) и насмешливо бросила Ариадне: «Фу-ты ну-ты!»

Как только ее шаги стихли, девушка поспешила войти в стойло. Колин как раз снимал уздечку.

При этом он улыбнулся каким-то своим мыслям, что еще больше рассердило Ариадну.

— Можно узнать, что вас так забавляет?

— Нельзя.

Ариадна потянулась поправить попону, в которой было зашито больше денег, чем этот человек видел за всю свою жизнь.

— Вот как? Большой секрет?

— Прошу простить, миледи, но у вас вид ревнивицы.

— Ревность к этой сдобной пышке? Она того не стоит!

— Сдобная пышка? Звучит аппетитно. К тому же она хорошенькая. — Колин улыбнулся шире. — А волосы, вы заметили? Могу поклясться, что на ощупь они шелковистые… — он повесил уздечку на гвоздь и приподнял бровь, — как белье, что на вас надето.

— Оставим в покое мое белье! И волосы этой девушки заодно!

— Как по-вашему, я ей приглянулся? Мне так показалось.