— Ты не хочешь попрощаться с товарищами? — спросила я.

Другие родители пялились на него с приторными улыбками на лицах, но я прекрасно знала все, что они думают и о чем говорят за нашими спинами.

— Они мне не товарищи, — сказал Фабиан. — У меня нет товарищей, ты же знаешь.

У меня внутри все сжалось. Кошмар любой матери.

Это была не новость, но пока ужас не облечен в слова, можно притворяться, что его нет.

Фабиан направился к парковке, я за ним. Впереди мы увидели Микки.

— Это вам, — сказал Фабиан и протянул ему цветы.

Букет был целиком его идеей. В глубине души он очень заботливый парень.

— Я польщен! — воскликнул Микки.

Ему очень шел синий костюм и галстук с узорами. Лицо уже успело загореть.

— Хорошего лета! — сказала я.

Его улыбка снова наполнила меня теплом и надеждой. Не знаю, от чего это зависело, но в присутствии Микки мне было легко. Даже Фабиан просиял.

— Каникулы — это здорово, да? — улыбнулся Микки.

— Наверное, — ответил Фабиан.

Микки посмотрел в сторону церкви и жестом показал, что торопится.

— Мама рассталась с Петером, — внезапно сообщил Фабиан.

Не знаю, кто сильнее смутился, Микки или я.

— Фабиан, ты что? — проговорила я, но он только усмехнулся.

Мы с Микки на мгновение пересеклись взглядами, и он пошел дальше.

А Петер продолжал присылать сообщения. Часто по вечерам и ночью. Я не отвечала, но от него приходили эмодзи с сердечками и восклицательными знаками.

«Ответь! Мне тебя не хватает!!!»

Вряд ли его, но мне тоже чего-то не хватало.

«Я скучаю по тебе», — писал Петер.

Я ответила смайликом, обозначавшим смущение.

Вечером после праздника окончания школы я сидела с Фабианом на его кровати. За целый день не выпила ни капли.

— Расскажи об отце, — попросил он.

И я начала рассказывать. Всю сказку, с самого начала, как всегда. Мы познакомились, потому что у меня сломалась машина на трассе. Я сидела рядом с ним в кабине эвакуатора, пока он вез мою колымагу в мастерскую. Описывала его пропитанные машинным маслом руки и мускулы в татуировках. Как он потом залез под мою машину и сказал, что дело в помпе. Я рассказывала, а Фабиан светился, как лампочка.

— Когда мы к нему поедем? — спросил он.

Я отвернулась к двери:

— Билеты стоят целое состояние.

— Я помогу тебе скопить, — сказал Фабиан.

— Посмотрим, дорогой. Посмотрим.

В тот вечер я выпила всего один бокал. Единственный.

Начались летние каникулы. В кухонном окне яркий солнечный свет резал глаза, словно лезвие бритвы. Сквозь приоткрытые створки доносилось гудение шмелей.

— Фабиан?

В последнее время он прямо врос в компьютер и вообще не выходил из своей комнаты.

— Во что ты играешь?

— В «стратегию», — ответил Фабиан, не отрывая взгляда от экрана.

Война, оружие, взрывы, насилие и смерть. Я не могла понять, как такое может доставлять удовольствие.

— На улице солнце, может, пойдем погуляем?

— Я играю, мама.

Через несколько дней я обнаружила в почтовом ящике рекламу. Спортивный клуб проводит на площади бесплатные уроки аэробики для всех желающих. Мне действительно давно пора было начать выходить из дому и встречаться с людьми. Ну или хотя бы разок попытаться.

Я подышала в ладонь, чтобы убедиться, что от меня не пахнет вином.

Тренировку проводила блондинка в наушниках и с повязкой на лбу. Под диско девяностых, бьющее из блютус-колонки, она чередовала махи, прыжки и отжимания. Сквозь ветви деревьев палило солнце, резко пахло травой. Я быстро почувствовала, что мне не хватает дыхания.

Вокруг были почти сплошь женщины, и большинство из них я, конечно, узнала. А вот Бьянку заметила не сразу. Но после того как я ее запеленговала, мне уже трудно было не коситься в ее сторону через равные промежутки времени.

Тайтсы с узором идеально обтягивали бедра. Ноги казались сильными. Рядом с ней я, наверное, выглядела анорексичкой. Когда она встала на четвереньки, я оценила ее крепкую задницу. Сильные мышцы. И постоянная улыбка на лице. Я то и дело отдувалась, задыхалась и останавливалась попить воды. А Бьянка идеально и легко выполняла упражнение за упражнением.

Есть люди, которые такими рождаются. Они проходят сквозь огонь, не обжегшись. Всю жизнь меня обгоняют такие женщины. Иногда они даже останавливаются и с завистью смотрят на мои ноги или грудь, а потом все равно бегут дальше в полной уверенности, что это они, а не я вытянули счастливый билет в лотерее судьбы. До таких, как Бьянка Андерсон, мне всегда было далеко.

Когда ведущая выключила музыку и призвала всех поблагодарить друг друга аплодисментами, я решила, что это шанс. Мой нью-йоркский менеджер часто повторял: «Не можешь победить — подружись». Приближаясь к Бьянке сзади, я специально смотрела в другую сторону. И уже придумала подходящую фразу для приветствия. Встреча должна была показаться случайной. Но когда я как бы ненароком повернулась, Бьянки уже не было рядом. Держа в руке бутылку с водой, она быстро шла к лестнице. Проследив за ней взглядом, я увидела мужчину, ожидавшего неподалеку под раскидистым каштаном.

Не горя желанием встречаться с Микки, я было развернулась, чтобы пойти домой, но мое внимание вдруг задержалось на солнечных очках и прическе. Потом я увидела рубашку. У выхода Бьянку ждал не Микки. Это был Ула.

До катастрофы

Лето 2016 года

Меньше всего я хочу, чтобы мама грустила. Поэтому ничего не говорю о Петере. Но она все равно знает, что я о нем думаю.

Однажды он просто возвращается. Поцелуи, примирение, разговоры о том, кто виноват, — это я слышал тысячу раз. И опять все начинается сначала. Ничего нового. Меня это больше не волнует.

— Это и ради тебя, — говорит мама утром, когда Петер появляется за завтраком и снова заводит свое нытье. — Без него мне было плохо. Ты же сам видел, сколько вина я пила.

Это и ради меня. Я стараюсь помнить об этом.

Ради меня он долдонит обо всех видах спорта, которыми занимался в моем возрасте, о своих победах, о том, чем я, по его мнению, срочно должен заняться. Но я ведь прекрасно понимаю, что единственное, чего он по-настоящему хочет, — это убрать меня с дороги.

— В твоем возрасте я всегда ездил в летние лагеря.

Я на него не смотрю. Притворяюсь, что его нет. Закрываюсь в комнате и играю на компе. Но лето слишком долгое и жаркое. Мне не хватает воздуха, и я открываю окно. В конце концов приходится иногда выходить из дому.