Очевидно, шампанское ударило мне в голову, потому что я вынимаю из сумочки телефон и под столом пишу ему сообщение.

«Знаешь, я передумала насчет этой недели. Больше не хочу повторять это»

Его ответ приходит через несколько секунд.

«Почему? Я что-то сделал не так?»

Я фыркаю и кладу сотовый на колени. Не хочу прямо сейчас начинать спорить с ним. Я вообще не хочу говорить обо всем этом. Истина в том, что мои подруги правы. У него столько секса, что мое отсутствие в его постели едва ли будет иметь значение. Он его просто не заметит. Гнев, который тлел где-то в глубине, выбирается наружу. Поверить не могу, будто он считал, что его идиотский план сработает. Я закрываю глаза и делаю медленный вдох, обдумывая простой и прямой ответ.

«Не могу сейчас говорить»

Бейли и Бекка обсуждают новую романтическую комедию, вышедшую на этой неделе, и я бормочу что-то о том, что пойду в кино с ними. Но я так рассеянна. А теперь еще и разозлилась. Я чувствую, что телефон вибрирует, и опускаю взгляд, чтобы увидеть еще одно сообщение.

«Если ты этого хочешь, я отнесусь с уважением к твоему решению. Но мы еще поговорим об этом позже»

Я закатываю глаза, пальцы летают над клавиатурой, когда я набираю ответ.

«Я бы предпочла не подвергаться тому, с чем приходится иметь дело всем женщинам, которые спят с тобой»

После нескольких секунд молчания я осознаю, что Джастин не станет отвечать – на это у него, вероятно, ответа нет. Чувствую себя только хуже, поскольку это значит, что я права. Я не хотела оказаться правой. Но, по крайней мере, я соскочила прежде, чем это зашло слишком далеко.

Но затем мой телефон звонит. Я опускаю взгляд. Джастин звонит мне. Какого черта он звонит мне прямо сейчас?

Я нажимаю «игнорировать» и переключаю звонок на голосовую почту. Бекка наблюдает за мной, явно задаваясь вопросом, что за чертовщина происходит. Телефон снова начинает вибрировать, и я выскальзываю из-за стола, сказав, что мне нужно в туалет.

В дальнем конце коридора, у туалетов, я отвечаю на звонок.

– Что? – резко спрашиваю я.

Я слышу звук закрывшейся двери и тут же представляю, как он уходит в свою спальню, чтобы скрыться от Оуэна.

– Элиза? Что за черт? – спрашивает он в полном недоумении.

– Это ты мне скажи. – Я подпираю ладонью бок, ожидая его ответа. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы вдвоем стояли на кухне, целуясь, попивая кофе и строя планы.

– Не знаю, что, по-твоему, происходит между нами, – говорит он, – но пока мы это делаем, у меня нет планов быть с кем бы то ни было еще. И нас постоянно проверяют на венерические заболевания. Всю команду.

Теперь я чувствую себя виноватой, ведь вовсе не хотела обвинять его в том, что он меня заразит чем-нибудь. Я просто расстроилась при мысли о том, что я – одна из многих. Даже если мы просто валяем дурака, для меня это очень важно.

Облизываю губы, делая глубокий вдох.

– Что ты имеешь в виду? Разве между нами что-то особенное? Мы ведь просто дурачимся, верно? Было бы несправедливо требовать от тебя верности.

Он напряженно выдыхает.

– Позволь мне тебе объяснить. Да, черт побери, между нами нечто особенное. Что бы это ни было и как бы долго оно ни продлилось. Я не трахаюсь ни с кем, кроме тебя. И ты уж точно поступаешь так же.

Узел у меня в животе вдруг расплетается.

– О, ладно.

– Ладно? Тогда все нормально? – спрашивает он.

– Да.

Джастин коротко смеется: звук теплый и мягкий, и все напряжение тут же пропадает.

– Ты все еще в кафе?

– Да. И мне лучше вернуться.

Он издает протестующий звук.

– Мы должны еще поговорить об этом.

– Джастин… – умоляю я, бросая взгляд обратно на стол.

– Я серьезно, Элиза. В следующий раз, когда мы увидимся, я хочу знать, кто или что влезло тебе в голову и заставило думать, что ты для меня – просто случайная девушка для секса. Я, черт возьми, знаю тебя едва ли не всю свою жизнь. Ты не считаешь, что это кое-что значит?

Живот заполняют бабочки, и я киваю, прежде чем понимаю, что он не видит моего ответа.

– Пожалуй.

– Ты мне расскажешь, а если нет, я найду, как вытрясти это из тебя, так и знай.

– Ладно, поговорим позже, но мне правда пора. – Прежде чем я сделаю или скажу что-то, что опозорит меня еще сильнее. И с этими словами я вешаю трубку и прячу телефон в задний карман, чтобы вернуться к подругам.

Джастин

– Она боится превратиться в безумную старую кошатницу, – хмурясь, говорит Оуэн.

Я медлю, раздумывая над его словами, пока мой мозг пытается понять, что я упустил.

– Напомни, о ком мы? – сказать, что я немного рассеян, было бы огромным преуменьшением.

– Бекка, – говорит он таким тоном, будто сомневается, следил ли я вообще за его рассказом.

Дерьмо. Вспомнив последнюю реплику, я опускаю гири, которые поднимал, и тяжело выдыхаю.

– А у нее есть кошка?

– Нет, – отвечает Оуэн, беря две сорокафунтовые гантели и занимая место на скамье рядом с мной. – Я сказал ей, что это, мать его, нелепо.

Бекку я знаю плохо. Она не любит рассказывать о себе, однако я знаю, что она пережила сексуальное насилие. Ключевое слово этой истории – «пережила». Оуэн однажды произнес слово «жертва» в присутствии Элизы, и она его чуть не кастрировала.

Бекка казалась вполне нормальной. Она не была робкой с мужчинами, по крайней мере в нашем дружеском кругу, но, очевидно, уже два года она ни с кем не встречалась, и Оуэн попрекнул ее этим. Это вызвало целую дискуссию, которая привела к этому самому пересказу.

Я беру со скамьи полотенце и стираю пот с затылка.

Его история – хороший способ отвлечься, потому что уже несколько дней я мысленно проигрываю время, проведенное с Элизой, словно песню на автоповторе.

Может, физически я и нахожусь в зале нашего спортивного комплекса, но где мой разум? Он все еще прикован к ночи субботы, ночи, которую я провел в постели Элизы. Я не могу прекратить думать о ее мягкой коже, о том, каково это было – держать ее в руках, или о том, что она может вытворять своими губами… Об этом я тоже много думал, особенно в душе, который я с субботы начал принимать чаще.

Я также прокручивал в уме тот странный разговор, который случился позже, и то, что она приравняла себя к случайным связям.

С тех пор у меня не было возможности повидаться с ней. Она была занята работой и другими личными делами. Отчасти я был немного сбит с толку. Откровенно говоря, я не привык к женщинам, слишком занятым для того, чтобы повидаться со мной, или отказывающим мне в сексе – что Элиза и сделала в то утро, когда мы проснулись в одной постели. Может, она действительно была слишком обижена, но мне кажется, что это не все.