Взгляд его голоден. Джастин приближает губы к моей вагине и дарит мне медленное, влажное прикосновение языка, от которого начинают дрожать колени. Мои бедра сами раздвигаются, но я протестующе касаюсь его плеча пальцами.

– Ты не должен этого делать, – говорю я со стоном. – В последний раз…

– В последний раз я получил огромное удовольствие. И, думаю, ты тоже, – бормочет он, его зубы слегка задевают мягкую плоть моего бедра.

О боже. Я содрогаюсь, вспомнив, что умеют эти зубы.

– Да, но я хочу сказать, ты остался… – Я играю бровями и выразительно смотрю на его пах.

Он хмурится, качая головой.

– В последний раз я оставил тебя одну в своей квартире, пока, как трус, отвлекал твоего брата.

Что-то я запуталась. Мне казалось, так будет правильно. Его сообразительность спасла нас, и я была благодарна.

– Что еще ты мог сделать?

Он пожимает плечами.

– Не знаю. Быть мужчиной. Поговорить с ним. – Его руки скользят по моим бедрам, и он тянет меня вниз, на постель, так, чтобы я села и наши глаза оказались на одном уровне.

– И что бы ты ему сказал? – Я пристально смотрю на него, испытывая легкое замешательство. – Что мы напортачили и переспали по пьяни несколько месяцев назад, и это едва не испортило все, но теперь мы просто решили поддаться желанию и повторить все с самого начала?

Он потирает рукой затылок.

– Ну, когда ты излагаешь это так, звучит чертовски безумно.

Я сухо смеюсь.

– Нет никаких других слов, чтобы объяснить такое. Мы – друзья. С парочкой дополнительных привилегий. Ему не нужно об этом знать, Джастин.

Джастин молчит секунду, потом кивает.

– Я знаю. Ты права.

Руки скользят вдоль моей талии, он тянется к одной из грудей и прикасается к соску, слегка пощипывая его. И настроение, которое я только что разрушила, с ревом возвращается обратно.

Джастин хватает меня за бедра и притягивает ближе. Я падаю на локти, когда он продолжает оттуда, где закончил, дразня меня легкими ласкательными движениями языка и поцелуями в самое сокровенное место.

Его руки удерживают меня на месте – мои бедра открыты для него, – и он не прекращает, пока я не начинаю задыхаться от удовольствия, двигаться под ним, бесстыдно подталкивая бедра к его губам.

– О боже, – протяжно стенаю я.

Он поднимает взгляд на меня, не прекращая трудиться, и ухмыляется:

– Будешь и дальше называть меня так, у меня разовьется комплекс.

Запустив руку ему в волосы, я приподнимаю бедра выше, трусь о его губы и язык. Я так близка. Уже почти. А он, мать его, дразнит меня. Но затем Джастин слегка закусывает мой клитор, и его палец проскальзывает внутрь, что заставляет меня взмыть ввысь, словно ракета на Четвертое июля.

Волны концентрированного удовольствия пульсируют во мне одна за другой, пока Джастин наблюдает за мной из-под своих темных ресниц, – его палец двигается медленно и уверенно, будто вытягивая из меня удовольствие. Этот мужчина доподлинно знает, как использовать свой божий дар.

Наконец, волны оргазма стихают, и я опускаюсь на постель, освобожденная от напряжения и довольная. Поднявшись со своего места на полу, Джастин склоняется надо мной, срывая с себя рубашку, и мы оба обнажены. Это божественно.

– Ты такая сексуальная, когда кончаешь. – Он глубоко целует меня, пока я крепко прижимаюсь к нему, обхватив руками напряженные мышцы спины. – А то была просто шутка. Можешь называть меня богом, когда пожелаешь.

Он перекатывается на мне одним движением, позволив мне почувствовать, какой он твердый, и мое тело окунается в массу новых ощущений.

Я целую его один последний раз, а затем решительно смотрю ему в глаза.

– Разденься.

Он улыбается.

– Есть, мэм.

Джастин

Повинуясь приказу Элизы, я быстро избавляюсь от брюк и боксеров, а затем присоединяюсь к ней в постели. Я дико завелся, и мне настолько хочется приступить к делу, что почти стыдно. Вызываю свой арсенал мысленных образов, призванных притормозить этот скоростной поезд: ну, знаете, вроде воспоминаний о бабушке в бикини на пляже или о старике с голым задом, выходящем из сауны тренажерного зала, лишь бы продержаться чуть дольше подростка, готовящегося потерять девственность.

К счастью, Элиза, кажется, не возражает. Она прикусывает нижнюю губу, ее жадный взгляд скользит по моему телу, опускаясь к той части, которая невероятно возбуждена ее видом.

– О, – говорит она, улыбаясь мне, протягивая руку, чтобы слегка коснуться моего члена. Даже легчайшее прикосновение кажется восхитительным.

Проводя ладонью вдоль всей длины, Элиза становится на колени.

Зная, что у нас вся ночь впереди, чтобы насладиться друг другом, у меня масса идей, как мы можем провести время.

Она берет подушку и кидает на постель позади меня.

– Ложись, – приказывает она тоном строгим и одновременно – мягким.

Я смотрю на нее с любопытством.

– Не знал, что ты – такой босс в постели.

Она улыбается.

– Ты многого обо мне не знаешь.

Это очень правдивое утверждение. Я не знал, что у нее такие идеальные груди; что мне будет сложно представить нечто прекраснее ее обнаженного тела; что, кончая, она дрожит так сильно, что мне приходится прижимать ее к груди, пока дрожь не утихнет.

Но, увлеченный ею, я ложусь спиной на подушку, которую она так предусмотрительно положила, и жду, что будет дальше.

Вскидываю бровь, наблюдая, как она поглаживает меня, заставляя подняться еще. Однако она не спешит, исследуя мое тело легкими прикосновениями.

– Какой план? – Голос у меня такой хриплый, но, черт, я стараюсь сдерживаться. Бабуля в стрингах… вот дерьмо, это все не работает. И когда она вновь с вожделением смотрит на мой пенис, я знаю, что все равно проиграл.

Элиза приподнимает плечо, обдумывая вопрос.

– Думаю, начну с орального, а потом перейду…

Я кладу ладонь ей на плечо, поглаживая ее шелковистую кожу.

– Ты не должна это делать.

Она надувает губы. Она, мать его, действительно дуется. И член у меня становится еще тверже.

– То есть я был бы рад, но…

Она вскидывает брови, ожидая продолжения.

Твою мать, она действительно хочет, чтобы я сказал это вслух?

Я откашливаюсь.

– Ну, просто. Учитывая мои размеры, это может быть сложно.

Если только она не эксперт по заглатыванию, что тоже будет для меня сюрпризом.