Все это казалось фантастикой. После моего прошлого визита Равенвуд изменился. Вид холла казался абсолютно нереальным, как будто я очутился в прошлом. Но мне он нравился, и я хотел бы, чтобы моя мама могла полюбоваться такой правдоподобной реставрацией исторического интерьера. Впрочем, мебель и остальные предметы были вполне реальными. Теперь я знал, как выглядели старые дома в эпоху их былого величия. Во всей этой неописуемой красоте особняка ощущалась какая-то связь с Леной Дачанис, с садом за полуобвалившейся стеной, с загадочным Гринбрайром.

«Почему он раньше выглядел по-другому?»

«О чем ты говоришь?»

«Думаю, ты знаешь, что я имею в виду».

Мэкон шагал перед нами. Мы свернули за угол — в ту комнату, которая на прошлой неделе служила гостиной. Теперь здесь был огромный зал. У стены стоял длинный стол на деревянных львиных лапах. Он был сервирован на троих, как будто Мэкон и Лена ожидали меня. В углу играло фортепьяно — одно из механических чудес XIX века. Атмосфера зала казалась совершенно сверхъестественной. До меня доносились едва уловимые отзвуки смеха, звон бокалов и гул голосов. Создавалось впечатление, что в Равенвуде шло праздничное торжество, на котором я был единственным гостем.

Мэкон продолжал возмущаться по поводу телефонного звонка директора Харпера. Его слова отражались эхом от украшенных фресками стен и резного сводчатого потолка.

— Наверное, я действительно сноб. Все эти маленькие города вызывают у меня отвращение. Я презираю их жителей. У них, как правило, крохотные умы и большие задницы. Можно сказать, что скудость в одной части тела они компенсируют избытком в другой. Все, что ни попадало бы к ним внутрь, превращается в обычное дерьмо. Жирные, тупые и в конечном счете ужасно неудовлетворенные.

Он засмеялся, оскалившись в недоброй улыбке.

— Так почему же вы не уезжаете отсюда?

Я почувствовал волну раздражения, которая вернула меня обратно в реальность, какой бы иллюзорной она сейчас ни казалась. Когда я сам насмехался над Гэтлином, это было одно. Но совсем другое, когда оскорбления исходили от Мэкона Равенвуда. Мы считали его чужаком.

— Не задавайте абсурдных вопросов, юноша. Я живу в Равенвуде, а не в Гэтлине.

Он произнес название города с таким отвращением, как будто увидел омерзительного паука.

— У меня нет детей, и когда я буду готов разорвать узы моей жизни, мне придется найти человека, который позаботился бы о Равенвуде. Моя единственная, прекрасная и ужасная, цель — уберечь это место в целости и сохранности. Мне нравится считать себя хранителем живого уникального музея…

— Дядя Эм, ты говоришь слишком высокопарно.

— А ты, Лена, излишне дипломатична. Я никогда не мог понять, почему тебе так хочется общаться с этими глупыми и невежественными горожанами.

«Похоже, у него свой пунктик».

«Между прочим, ты тоже не хотел, чтобы я приходила в школу».

«Нет… я просто имел в виду…»

Мэкон строго посмотрел на меня.

— Конечно, к нашему гостю это не относится.

Чем больше я слушал его, тем сильнее становилось мое любопытство. Кто мог бы подумать, что Мэкон Равенвуд окажется таким интеллигентным человеком? Среди прочих жителей Гэтлина я поставил бы его на третье место по уму, поскольку два первых занимали моя мама и Мэриан Эшкрофт. Или, возможно, на четвертое — при условии, что мой отец когда-нибудь снова вернется к прежней жизни. Я пытался рассмотреть название книги, которую Мэкон держал в руке.

— Это что, Шекспир?

— Бетти Крокер[19]. Потрясающая женщина! Мне хотелось узнать, какие блюда местные жители предпочитают выбирать на ужин. Что-то потянуло в этот вечер на региональные рецепты. После долгих раздумий я решил остановиться на тушеной свинине.

Опять тушеная свинина! При одной лишь мысли о ней я почувствовал приступ тошноты. Мэкон выдвинул для Лены кресло с завитушками.

— Кстати, о гостеприимстве, моя дорогая! На День всеобщего сбора к нам приедут твои кузины и кузен. Не забудь сказать Дому и Кухне, что у нас появится пять новых персон.

Лена раздраженно нахмурилась.

— Я передам твои слова персоналу кухни и служанкам, дядя Эм.

— Что за день всеобщего сбора? — спросил я.

— Наше семейство немного чудаковатое. Всеобщий сбор — это старый праздник урожая. Ранняя версия Дня благодарения. Ничего особенного.

Я и не думал, что Равенвуд посещали какие-то гости — пусть даже родственники из других городов. Никто из жителей Гэтлина никогда не видел ни одной машины, которая сворачивала бы сюда на развилке дорог.

Мэкон, видимо, забавлялся, смущая Лену.

— А ты, дорогая, зря извращаешь мои слова. И знаешь, заговорив о Кухне, я понял, что действительно проголодался. Пойду посмотрю, что она там нащелкала для нас.

В тот же миг я услышал, как в отдаленной комнате зазвенели горшки и кастрюли.

— Дядя Эм, я прошу тебя! Ты перегибаешь палку.

Мэкон Равенвуд поднялся из-за стола и направился к дальней двери. Его каблуки звонко стучали по полированном полу. Я признался себе, что странный особняк внушал почтение. По сравнению с ним Белый дом казался лесной хижиной.

— Лена, что происходит?

— Что ты имеешь в виду?

— Как он узнал о моем приходе и позаботился о месте для меня?

— Наверное, он сделал это, когда увидел нас на крыльце.

— А почему так изменилась обстановка? Я заходил в ваш дом в тот день, когда мы с тобой нашли медальон. Все выглядело совершенно иначе.

«Скажи правду. Ты можешь доверять мне».

Она теребила кайму платья. Упрямая девчонка.

— Мой дядя любит старинные вещи. Он меняет обстановку почти каждый месяц. Почему это тебя так волнует?

Что бы здесь ни происходило, она не собиралась раскрывать мне истину.

— Ладно. Ты не против, если я осмотрюсь?

Она нахмурилась, но ничего не сказала. Я встал из-за стола и направился к двери, за которой скрылся Мэкон. Следующая комната оказалась небольшим кабинетом, с двумя диванами и письменным столом. На коврике перед пылающим камином лежал Страшила Рэдли. Увидев меня, он грозно зарычал.

— Хороший песик. Тише, тише.

Собака зарычала громче. Я попятился к двери. Страшила умолк и положил голову на лапы. Я заметил на письменном столе сверток. Что-то было завернуто в коричневую бумагу и перевязано шнурком. Когда я взял его в руки, пес снова зарычал. На свертке стоял штамп Гэтлинской краевой библиотеки. Я узнал его с первого взгляда. Моя мама получала сотни таких посылок, и только Мэриан Эшкрофт заворачивала книги подобным образом.