И тут меня прорвало. Я должен был ответить. Он говорил обо мне так, словно меня здесь не было.

— Извините, сэр, но это дело касается и меня. На задней стороне медальона имеются инициалы, И. К. У. Они принадлежат моему прапрапрапрадеду — Итану Картеру Уоту. Там есть и другие инициалы. Ж. К. Д. Мы почти уверены, что буква Д означает Дачанис.

«Итан, стоп!»

Но я уже не мог остановиться.

— Вы не должны скрывать от нас информацию. Что бы дальше ни случилось, все это произойдет с нами обоими — с Леной и со мной. Нравлюсь я вам или нет, события уже набирают ход.

Ваза с садовыми цветами, пролетев через зал, разбилась о стену. Вот каким был Мэкон Равенвуд, о котором нам с детства рассказывали страшные истории.

— Я не имею понятия, о чем вы говорите, молодой человек.

Он вонзил в меня свирепый взгляд, от которого волосы на моем затылке встали дыбом. Похоже, он больше не мог сдерживать свой гнев. Я совершенно вывел его из себя. Страшила Рэдли поднялся и встал рядом с Мэконом, наблюдая за мной, как хищник за добычей. Глаза собаки округлились и вдруг стали очень знакомыми.

«Итан, замолчи! Я прошу тебя!»

Равенвуд оскалился в зловещей усмешке. Лоск кинозвезды исчез, и на смену ему пришло нечто темное и ужасное. Мне хотелось вскочить и убежать, но ноги будто вросли в полированный пол. Меня буквально парализовало от страха. Я ошибся насчет Мэкона и его дома. Теперь я боялся их обоих.

Наконец Равенвуд нарушил молчание. Казалось, что он говорил сам с собой.

— Осталось пять месяцев. Знал бы ты, чего мне стоило так долго защищать ее. Каких сил это потребовало! Я уже почти истощен. Еще немного, и я буду уничтожен.

Лена подошла к нему и молча положила руку на его плечо. Ярость бури в глазах Мэкона улеглась так же быстро, как и возникла. Ему удалось восстановить душевное спокойствие.

— Твоя Эмма мудрая женщина. Прими ее совет. Верни медальон на то место, где вы нашли его. И пожалуйста, не приноси его больше в мой дом.

Мэкон встал и бросил салфетку на стол.

— Думаю, мы отложим осмотр моей библиотеки. Это может подождать. Лена, проследи, чтобы твой друг нашел дорогу домой. Благодарю за необычный ужин. Он все расставил по своим местам. Заходите как-нибудь в гости, мистер Уот.

Внезапно свет померк, и Равенвуд исчез.

Мне не терпелось выбраться из их особняка. Ноги сами несли меня прочь от жуткого дяди Эма и его странного дома. Здесь происходило нечто несусветное. Лена быстро повела меня в прихожую, словно боялась, что случится что-то нехорошее, если я не успею выйти наружу за отведенный срок. Но когда мы проходили через главный холл, я замер на месте, заметив то, чего не увидел раньше.

Медальон! Знакомая камея украшала грудь женщины с неестественными золотистыми глазами. Я схватил Лену за руку и указал на портрет. Она увидела эту деталь и ахнула от изумления.

«Его там не было раньше».

«Что ты имеешь в виду?»

«Эта картина висела здесь еще до моего рождения. Я проходила мимо нее тысячи раз. И на ней никогда не было медальона…»

По пути к моему дому мы не проронили ни слова. Я не знал, о чем говорить, а Лену, видимо, устраивало мое молчание. Она позволила мне сесть за руль, и это было здорово, потому что я нуждался в каком-то отвлекающем занятии, пока мой пульс не пришел в норму. Мы проехали поворот на мою улицу. Мне не хотелось идти домой, потому что вопрос, что происходит с Леной, с ее дядей и их домом, не давал мне покоя. Ей следовало рассказать мне правду.

— Ты проехал свою улицу, дом.

Это были ее первые слова с тех пор, как мы покинули Равенвуд.

— Я знаю.

— Неужели ты думаешь как все остальные? Что мой дядя сумасшедший? Тогда просто так и скажи: старый мерзкий Равенвуд!

В ее голосе звучали злые нотки.

— Все, Итан! Тормози! Мне нужно возвращаться домой.

Я молча обогнул Генеральскую клумбу — круглое пятно выцветшей травы, в центре которого возвышался единственный гэтлинский памятник, отмеченный в путеводителях как статуя генерала Гражданской войны Джубала А. Эрли[20]. Генерал стоял на постаменте как ни в чем не бывало, и мне казалось, это неправильно. Ведь все изменилось. И продолжало меняться. Я стал другим, столкнувшись с тем, что еще неделю назад счел бы невероятным. Мне почему-то думалось, что наш генерал тоже мог бы подвергнуться какой-нибудь метаморфозе.

Я свернул на Голубиную улицу и остановился у тротуара перед большим дорожным щитом с надписью «Добро пожаловать в Гэтлин — в край уникальных исторических плантаций Юга и лучших в мире пирогов с пахтой». Насчет пирогов я не был уверен, но все остальное соответствовало истине.

— Что ты задумал?

Я заглушил мотор.

— Нам нужно поговорить.

— Мне не нравятся такие разговоры. Парень и девушка в машине. К тому же вечером! Ты не боишься грязных сплетен?

Лена шутила, но я услышал в ее голосе смущение.

— Рассказывай.

— О чем?

— Ты что, шутишь? — Я повысил голос чуть не до крика.

Она потянулась рукой к ожерелью и начала вращать колечко от банки с содовой.

— А что бы ты хотел услышать?

— Какое-нибудь объяснение того, что случилось в твоем доме.

Она уставилась в темноту за окном.

— Мой дядя рассердился. Иногда он теряет самообладание.

— Теряет самообладание? И начинает швырять вещи, не прикасаясь к ним? И зажигает свечи без спичек?

— Итан, я прошу прощения, — прошептала она.

Но я не Мог успокоиться. Меня злило, что она уклоняется от ответа.

— Мне не нужны твои извинения. Я хочу, чтобы ты рассказала мне правду.

— О чем?

— О твоем дяде и его жутком доме, абсолютно изменившемся всего за пару дней. О пище, которая то появляется, то исчезает. Обо всех этих разговорах про какие-то границы и твою безопасность. Начни с чего-нибудь.

Она покачала головой.

— Я не могу говорить об этом. И в любом случае ты ничего не поймешь.

— Почему ты так думаешь? Сначала дай мне шанс!

— Моя семья кое в чем необычна. Поверь, будет лучше, если ты не станешь выяснять подробности.

— Откуда такая уверенность?

— Сам посуди. Ты говоришь, что тебе не нравятся жители Гэтлина. Однако ты один из них. Тебе хотелось бы, чтобы я отличалась от них, но не слишком сильно. То есть чтобы я на самом деле не была другой.