– Я могу плыть туда, куда можешь ты, и еще дальше.

В этот раз товарищи отдыхали не меньше четверти часа и постарались набрать даже больше воздуха, чем в предыдущую попытку. Они нырнули так глубоко, как смогли, а потом, напрягая все силы, поплыли вниз – в таинственный подводный проход. Сделав несколько гребков, мальчики смогли различить далеко внизу еще валуны и поняли, что не в их силах достичь дна. Разворачиваясь, чтобы подняться к поверхности, они заметили в стене провала отверстие, похожее на вход в пещеру. Уилл иногда был настоящим сорвиголовой, и, даже не прикинув возможный риск, он устремился в наклонный ход, почему-то уверенный, что тот приведет в сердце горы выше уровня пруда под водопадом. Джо хотел было остановить друга. Но было поздно – и Джо неохотно последовал за Уиллом. Это было чистой воды безрассудство. Если ход действительно вел к поверхности, мальчикам хватило бы воздуха только на то, чтобы вынырнуть. Если нет, если проход заканчивался где-то поблизости, никто из двоих не выплыл бы. Однако недалеко от входа пещера расширилась, а где-то вдали показался слабый свет. Уилл отчаянно поплыл на этот свет, и Джо следовал за ним. В самый последний момент их головы прорезали поверхность воды; мальчики оказались в полумраке длинного тоннеля, в конце которого пробивался отсвет дня. Хватая воздух, ребята некоторое время держались за выступ стены, пока Джо не заговорил.

– Ты идиот, – сказал он со всей убежденностью. – А если бы этот ход кончился? Тогда Уилл и Джо тоже кончились бы!

– Но ход-то не кончился, – напомнил очевидное Уилл. – А твой мудрый дядюшка Уильям нашел способ подняться по скале не снаружи, а изнутри.

От колодца, в котором мальчики вынырнули, ход, сужаясь, шел вверх; это был изогнутый тоннель, пробитый в незапамятные времена подземным потоком. Подъем к свету был крутым, но по крайней мере гладкое ложе сухого ручья позволяло держаться дороги. Чаша водопада, в которую нырнули ребята, была всего в сотне футов от вершины, но эта пещера тянулась на четверть мили; было ясно, что она открывается довольно далеко от обрыва. После долгого крутого подъема, от которого заболели даже их закаленные подошвы, мальчики наконец добрались до выхода. Здесь пещера сужалась, изгибалась вбок, а сам выход под скальным козырьком был не шире лисьей норы. Пришлось раскапывать руками песок, прежде чем отверстие расширилось достаточно для того, чтобы протиснуться. Оба мальчика были в чем мать родила. Одежда, оружие, снаряд для добывания огня – все осталось лежать на краю зеленого колодца. Правда, Уилл оставил на шее мешочек с жемчужиной.

Из-под скалы вынырнула сперва одна взлохмаченная голова, потом другая – точно как пара лисиц. Повинуясь каком у-то необъяснимому импульс у, Джо снова засыпал вход в тоннель, совершенно замаскировав его. Ребята огляделись в поисках обрыва, но, к своему удивлению, увидали берег темного озерца, лежавшего во впадине у самой вершины горы. Озерцо окружал пологий узкий берег, дальше поднималась пятидесятифутовая скала, а по ней поднималась грубая тропа – и по всем признакам, кто-то недавно по ней проходил, и не раз. Прямо перед мальчиками возвышался огромный, с дом, валун. Джо, разглядывая тропу, с подозрением потянул носом воздух, меж тем Уилл глядел на озеро, и ему вспоминались обрывки старых историй.

– Знаешь, где мы, Джо? – спросил он наконец.

– Мне не нравится это место, – отвечал индеец. – Плохое место. Плохое колдовство.

Не было никого ни видно, ни слышно, однако мальчики невольно понизили голос.

– Пруд Колдуна, – прошептал Уилл. – Один траппер давным-давно нашел его, но с тех пор почти никого тут не было за полвека – ну, может, пару раз только.

Мальчики осторожно двинулись вперед; в воздухе висело какое-то напряженное ожидание. Как будто кто-то только что замолчал. Мальчики пересекли открытое пространство перед гигантским валуном и, прежде чем обогнуть его, чуть ли не прижались друг к другу. Только они повернули за угол, как раздался тот самый жуткий вой, который Уилл слышал перед рассветом. Перед мальчиками оказалась убогая, грубо сработанная хижина, прислоненная стеной к валуну. Рядом рвались с цепи три черных пса, привязанные к дереву. Их длинные вислые уши выказывали родство с ищейками, а размер и свирепость выдавали кровь мастиффа. Поблизости стоял диковинный аппарат, от которого тянулся витой змеевик. Уилл опознал неуклюжий самогонный аппарат, и в его голове промелькнули многочисленные слухи о банде грабителей и самогонщиков, которые вроде бы орудовали где-то в этих краях, на границе, и за которыми охотились и канадские, и американские власти[115]. Не успели мальчики отпрянуть назад, как из хижины выскочили трое мужчин и схватили ребят. Один выглядел чистокровным индейцем. Второй был смуглым и крючконосым, а в ушах носил кольца, типичные для полукровки. Но третий, тот, что схватил Уилла, заставил мальчиков побледнеть от страха; у них буквально подкосились ног и. Это был настоящий гигант семи футов ростом, а по правой щеке, от внутреннего уголка глаза к краю губ, тянулся длинный шрам. Затягиваясь, этот шрам навечно исказил лицо бандита в злобной насмешке. Густые и косматые, как звериная шерсть, брови срослись в широкую полос у. Жестокие глаза сверкали тем же нечеловеческим блеском, какой Уилл видал однажды в глазах тигра в Бостонском зоопарке. Мальчикам хватило одного взгляда на это лицо, чтобы поверить во все истории, которые рассказывали про бандита Доусона, по кличке Шрам. Он был предводителем шайки конокрадов, орудовавшей в Штатах и сбывавшей лошадей в Канаде; еще они гнали виски и продавали его по обе стороны границы. Именно банда Шрама замучила почти до смерти Мозеса Батлера и его жену на Кричащем Холме – бандиты хотели выведать, где Мозес прячет деньги; они почему-то считали, что деньги в одинокой хижине водятся. Сам Шрам в прошлом году в перестрелке с сотрудниками Службы внутренних сборов[116]одного убил, а другого тяжело ранил, а потом скрылся в лесах и, как считали, там и умер от ран. Говорили, что Доусон свято верит в то, что только мертвецы молчат, почему, наверное, его до сих пор и не поймали, как и не смогли отыскать ни одно из его укрытий.

Доусон сжал горло Уилла, и у мальчика потемнело в глазах – только горящий взгляд бандита видел он во мгле. Потом Доусон выхватил Джо у державшего его полукровки и швырнул мальчиков в открытую дверь хижины, словно мешки с овсом. Уилл очнулся минуту спустя и увидел, что Джо встревоженно склонился над ним. Маленький мешочек с жемчужиной исчез. Доусон сорвал шнурок с мешочком с шеи Уилла и спрятал его в карман прежде, чем кто-то из его подельников заметил это. Бандиты поспешили проверить, нет ли поблизости кого-то еще, и на короткое время мальчики остались одни. Джо успел прошептать только: «Молчи, молчи, не говори, а то потеряем хижину!» – как бандиты вернулись.