В это время Уилл внизу яростно стучал по рычагу телефона[121], пытаясь пробиться к станции, а на тропе уже слышались голоса преследователей – и они приближались! Наконец станция ответила, и Уилл продиктовал номер мистера Донегана.

– Скорее! – добавил он. – Дело жизни и смерти!

Казалось, трубку не брали целый час.

– Что вам угодно? – послышался наконец грубый голос; это не мог быть не кто иной, как лесопромышленник.

– Это Уилл Брайт. Джо и я, мы в вашей сторожке. Нас схватили «Шрам» Доусон и его банда. Но мы сбежали. Они гонятся за нами, и я не знаю, сколько мы сможем продержаться. Возьмите людей и приезжайте как можно скорее, пожалуйста! И… мистер Донеган, – тут голос Уилла слегка дрогнул, – если не успеете, попрощайтесь с родителями от моего имени. И… и мы с Джо выиграли хижину для отряда! Мы все время были в лесу и ни с кем не говорили, и нам никто не помогал с тех пор, как мы расстались.

Что бы ни говорили о манерах и терпении богача, в недостатке решительности и быстроты упрекнуть его было нельзя.

– Держись, парень! – закричал он, и на этот раз в его голосе не было ничего грубого. – Я только захвачу шерифа и еще пару ребят и гоню к вам – обещаю побить все рекорды!

Еще пару минут преследователей было не видно и не слышно. В утреннем свете лес стоял тихий и свежий. Где-то сразу позади сторожки раздалась звонкая трель дрозда-отшельника[122]. Птичка пела так, словно в мире не существовало ни опасностей, ни самой смерти, и ее тельце трепетало в экстазе. Звуки ее трелей поднимались так высоко, что некоторые становились неслышны для человеческого уха, но при этом она издавала их – клювик открывался, грудка трепетала, – песня, которой людям насладиться не дано.

Джо сидел на корточках у открытого переднего окна чердака, а Уилл сторожил подход с тыла. Минуты шли, и Уилл начал уже надеяться, что контрабандисты повернули назад.

– По-моему, они не придут, – прошептал он.

Джо лишь фыркнул и указал на небо, где кружил рыжехвостый ястреб[123]. Уилл посмотрел: птица широкими кругами поднималась выше; пролетавшая невдалеке ворона тревожно каркнула.

– Птицы их видят. Они затаились.

Еще десять долгих, напряженных минут.

– Я выгляну… – пробормотал наконец Уилл.

– Нет, нет! – прошипел Джо. – Жди! – И он на корточках пополз в глубину чердака, где валялась оставленная кем-то старая шляпа. Надев ее на свой лук, он осторожно приподнял шляпу – чуточку, над самым подоконником переднего окна, и слегка подвигал ее взад-вперед. Сперва ничего не происходило. Тогда Джо приподнял шляпу выше – теперь она полностью показалась над подоконником. Тут же с двух противоположных краев опушки леса грянули выстрелы из мощных ружей, и шляпа, пролетев через полчердака, упала с двумя дырами в тулье. Джо вскрикнул, и его крик перешел в глубокий стон. Фокус сработал. Из-за спутанной сухой травы и черничника – казалось, там не мог бы спрятаться и кролик – выглянуло злобное лицо метиса, украшенное пятном засохшей, почерневшей крови на лбу, там, где Уилл «приласкал» его в хижине своей дубинкой. С нехорошей улыбкой метис метнулся к двери сторожки. Джо наложил стрелу на тетиву и приготовился. Раздался звон – точь-в-точь басовая струна банджо – стрела свистнула в воздухе и глубоко вонзилась в бедро бандита. С криком боли и ярости он вскинул свою магазинку[124]и дважды, без паузы, выстрелил в чердачное окно. Но мальчики лежали у самой стены, и их не задело. Не успели стихнуть выстрелы, а метис уже исчез – только капли крови на земле показывали, где он стоял. Несколько секунд было тихо. Уилл поймал себя на том, что считает удары сердца и прикидывает, сколько времени понадобится мощному автомобилю, чтобы преодолеть тридцать миль ухабистой дороги. Эх, если бы только враг приступил к долгой осаде – спасение пришло бы вовремя… Однако во главе нападавших стоял совсем не дурак. Огромный контрабандист вот уже десяток лет как успешно противостоял лучшим из лучших офицеров Службы внутренних сборов по одну сторону границы и цвету Конной полиции – по другую. Он сразу заметил телефонный провод и сообразил, что в городе уже, должно быть, получили призыв о помощи. Но не тот он был человек, чтобы легко, без драки отказаться от сокровища, которое уже было у него в руках, и потерять лучшее из своих убежищ. Доусон сделал следующий стратегический ход: он поставил раненого за деревом, откуда тот прекрасно видел весь фасад сторожки, а сам вместе с индейцем подхватил десятифутовое бревно в фут толщиной – и с этим орудием наперевес они выбежали к двери: этим тараном, под прикрытием третьего сообщника, бандиты рассчитывали высадить ее. Слегка пошатываясь под тяжестью бревна, контрабандисты ударили им в центр двери. К счастью для мальчиков, дверь была дубовая, прочная и тяжелая, и ее удерживал массивный засов. Любая другая дверь от страшного удара бревна, который силач Доусон обрушил на нее, немедленно вылетела бы. Но все равно по двери прошла трещина, а здание дрогнуло; и все же дверь выстояла. Джо попробовал было осторожно подняться, но Доусон выбрал для стрелка идеальную позицию, с которой тот видел все, – пуля просвистела, слегка задев волосы мальчика. Тогда Джо, лежа на спине, поднял лук в расчете стрелять наугад; метис, однако, был отменным стрелком, да и стрелять приходилось всего с полусотни футов с очень удобной позиции. Когда конец лука поднялся над подоконником, он тщательно прицелился и выстрелил. Пуля с треском расщепила лук у места крепления тетивы – и в руках Джо осталась бесполезная сломанная палка. А одновременно с выстрелом таран опять грохнул о дверь сторожки. Было очевидно, что долго она не выдержит. Мальчики ползком добрались до лестницы, слетели вниз и принялись баррикадировать дверь всем, что можно было сдвинуть с места. Первым делом они поставили на попа тяжелый дубовый стол, привалив его к двери – получилась почти что вторая прочная дверь. Стол они подперли тяжелым ларем, стульями и сложенными у очага дровами. Укрепленная такой баррикадой, дверь стала поддаваться куда хуже – и появилась надежда продержаться до прихода подмоги.