Вот и Александр, глядя на отца, всё ещё не верил. Ярослав, несмотря на катастрофическую нехватку времени в силу своей должности, всё равно умудрялся очень часто бывать с детьми. Он научил его всему – милосердию хорошего человека, дальновидности мудрого правителя, расчётливости полководца. Он подарил ему бесконечную, всеобъемлющую, незаменимую и настоящую родительскую любовь, безоблачно-радостное детство. Он доверял ему всё, гордился любыми его успехами, при всём при этом оберегая от врагов и от грязи мира, давая бесценные советы, наставляя. И, в конце концов, он, Ярослав, был для Александра не просто отцом и советчиком, но и кумиром, примером для подражания, к которому всегда стремился его сын.

Подойдя к ложу, князь рухнул на колени, будто изнемогая, осторожно и трепетно-ласково взяв в ладони недвижимую руку отца. Неизмеримая боль наполнила его глаза, неотрывно глядящие на умирающего.

– Сынок, – попытавшись улыбнуться, прохрипел Великий князь, – мой Александр. Приехал всё-таки к старому отцу.

– Что ты говоришь? Я не мог не приехать, – ответил княжич.

Слова давались с трудом, горечью обжигая горло. Всё сейчас причиняло боль и ничего, кроме последних слов отца, не имело значение.

– Это сделали они? Татары? – Спросил он.

– Сын…

– Просто ответь мне!

С секунду помолчав, Ярослав едва заметно кивнул.

Александр задохнулся всепоглощающей яростью. Сейчас ему было абсолютно плевать, во сколько раз превосходят татары русских в военном плане.

– Убью тварей! – Прорычал он, едва сдерживая рвущийся наружу гнев.

– Это уже слишком! – Прошипел Михаил, крепко сжимая рукоять меча.

– Нет, Александр, – тихо ответил Ярослав, – дети, не пришло ещё наше время. И так много бед на Руси. Междоусобицы, войны с рыцарями, а ещё и набеги этих самых татар… мы захлебнулись кровью, сын… потеряли и силу былую, и веру, и самих себя потеряли. Ослабли мы, Русь… умирает. Пока есть хоть какой-то хрупкий мир с более сильным врагом, его нужно беречь, пуще всего. Даже если придётся ради этого поплатиться гордостью и жизнью некоторых, вроде меня. Придёт время, и Бог покарает их за все загубленные ими души. Придёт время, и мы отомстим, освободимся, но… для этого нужно ждать.

По мере того, как он говорил, голос его затухал, вместе с жизнью. Из уголков губ текла кровь.

Цепляясь за последние драгоценные секунды, Ярослав прохрипел, сжимая руку Александра:

– Ты… будешь Великим князем, я знаю… возможно, не дай Бог, тебе тоже ради всея Руси… кх-кх… постигнет такая же… кх, судьба. Берегись этого… я всегда рядом с вами буду… и береги братьев, семью, родину. Они… дороже. Их жизни, судьбы… будут, кхе… в твоих руках, я почти уверен. Решать тебе… главное, никогда… не забывай об этом!..

И, сказав это, испустил дух.

– Папа!.. – совсем по-детски прошептал князь. Сжав его ещё тёплую руку, он… заплакал.

Сколько смертей он видел на своём веку, скольких убил своими руками! Он встретился с ней где-то в четырнадцать лет, с тех пор она стала частью его жизни. Ведь власть соседствует со смертью.

Следуя долгу, он разучился плакать, рано и навсегда расстался с иллюзиями и мечтами юности. Так он думал до сего момента.

Неверие, ужас и боль, боль… Порванная на клочки, будто тряпка, душа безутешно, болезненно выла, опустошая, убивая изнутри.

Сгорает, безутешно рыдая, моя буйная душа,

В полу потухшем пламени свечи.

Отец! Ведь мне никого нет дороже тебя!

Говори что хочешь, только, умоляю, не молчи…

Я ледяной, я плакать не умею…

Я воин, князь, безжалостно карающий врагов…

Но я – твой безутешный сын, и слёзы все же льются.

И вот сейчас, впервые не хватает слов.

То, что никому не удавалось – ты осилил.

Ты всех и всегда привык побеждать

Отец, как же вот так получилось

Что смерти не сумел ты избежать?!

Вот благоговейно сжимаю твою ещё трепещущую руку,

Жадно ловлю каждое слово – твоя воля для меня священа.

Отец! Ты – моя поддержка, советчик, порука!

Знай – твой сын всегда будет помнить тебя…

– Сынок… – как сквозь вату услышал Александр умоляющий всхлип матери.

На плечо легла чья-то тяжёлая рука. Обернувшись, княжич наткнулся на голубые глаза старшего брата, как две капли воды похожие на его собственные.

Братья… Всю свою жизнь Александр не знал, как к ним относиться. Они, вроде бы и братья, но в то же время – политические соперники. Они – одна семья, и они же – противники.

Два почти противоположных чувства каким то образом уживались в сердцах у этих четверых: братская любовь и желание победить вперемежку с опасением. Нет, они, конечно, никогда не могли и подумать, что причинят друг другу какой-то сильный вред (что уже для того кровавого времени – достижение), однако во многом, особенно в мелочах, им приходилось постоянно натыкаться друг на друга и соперничать. Однако сейчас, в этот тяжёлый для них момент, братская любовь всё же на мгновение пересилила соперничество.

– Мы, наверное, уже не сможем быть прежними, братья, – крепко обнимая Александра и Михаила, сказал Андрей, – Говорят, люди по-настоящему взрослеют только тогда, когда умирает их отец. А сейчас и я это понял.

– Я тоже, – ответил князь.

– Знаешь… – добавил Андрей, внимательно посмотрев на Александра, – Многие годы я жаждал власти, как и все, поэтому мы никогда не были близки так, как могли бы, родись мы в простой семье. И я очень жалею об этом, братья, хотя вы и вправе не верить. Возможно, татарский хан выберет меня, возможно – тебя, может Михаила, а может и оставит дядю, как по обычаю – один Бог знает. Но даже если это выпадет мне, и я добьюсь того, чего так хочу и всегда хотел – это не заменит мне отца и не загладит вину перед вами. Наше соперничество всегда было, есть и будет, мы не в силах этому помешать, но я клянусь памятью отца, что в любом случае никогда не стану относиться к вам как к врагам и не пойду против вас ради власти.

На сердце чуть-чуть потеплело. Да, сейчас оно едва ли способно на радость, но…

– Я всё ждал, когда же ты это скажешь… – Задумчиво ответил Александр, – Я тоже клянусь вам в этом. Как бы то ни было, вы, прежде всего, мои братья. Не вини себя ни в чём, по-другому и быть не могло… Хотя, если честно, я всегда больше всего боялся именно этого – вражды между нами, ненависть никого не доводит до добра. А мы соперники, да, но не враги – мы братья. Я помнил об этом и буду помнить всегда, е сомневайся. Клянусь памятью отца.

– И я, – С горькой улыбкой кивнув, сказал Михаил.

– Я тоже, – тихо сказал Ярослав.