Тул понял, что улыбается.

– Мы все не слишком хороши.

– Да. Мы сделаны очень плохо, – согласился Первый Коготь, – это удивительно и страшно. Мы очень слабы.

На другом берегу реки Тул видел человеческие войска генерала Кароа, чье наступление было остановлено.

Тул и Первый Коготь пожали друг другу руки, улыбаясь. Больше не враги.

Братья.

Они узнали о своем родстве, и это было больше воспоминание, чем сон, и Тул с грустью осознал, что вскоре огненный дождь падет на них с небес, когда их создатели испугаются и разозлятся, и они умрут.

Он проснулся.

Ван услышал, как получеловек ворочается в темноте. Больше суток он вообще не двигался. Ван встал и обнаружил, что Тул смотрит на него из своего угла. Единственный глаз горел желтым, предательски отражая свет.

Потом желтый свет исчез.

Ван решил, что Тул просто моргнул. Но больше он не моргал, и Ван подумал, что ему, может быть, показалось, что Тул вовсе не просыпался? Он снова всмотрелся в темноту комнаты, освещенной только слабым отблеском уличных фонарей, но Тул не шевелился.

– Он проснулся? – прошептал Аист. Этот тощий парень тоже приглядывал за Тулом.

– Не знаю, – Ван пожал плечами, – может, он и вовсе больше не проснется. Эти ракеты его здорово потрепали.

– Ну, Альмади тоже молодец, выгнала его с корабля. Заставила тащиться сюда.

– Ну да.

Ван снова вернулся к сборке своего верного «АК», который был с ним с первых полос на щеке. Он знал автомат на ощупь и на запах. Даже сейчас, в темной комнате, он знал, где лежит каждая деталь, ожидающая сборки: газовая трубка, затвор, приклад, магазин… так просто и так элегантно.

Он собирал его деталь за деталью, подсоединяя одну часть к другой, возвращая оружие из небытия. Детали со щелчком вставали на место. Так же и Маля свела их вместе и сделала из них боевой отряд. Присоединилась к их взводу, присоединила взвод к своим деньгам, деньги – к «Быстрой», «Быструю» – к Альмади и ее матросам. Связала их всех с Тулом и Затонувшими городами.

Ван поставил на место приклад и осмотрел «АК». Цельная вещь, которая предназначена для дела и отлично с ним справляется. Раньше наличие «АК» позволяло ему чувствовать себя в безопасности, но, когда он увидел бесшумные пушки и боеприпасы ликвидаторов «Мерсье», «АК» начал казаться ему игрушкой.

Он принялся загружать пули в магазин. Щелк. Щелк. Щелк. Маленькие солдатики, готовые выйти на свой пост.

В углу, где лежал Тул, затрещал пластик. Ван обернулся. Получеловек срывал пакеты с лекарствами один за другим, сжимал их в огромном кулаке. Они громко шуршали, разрушая тишину.

– Тул, – спросил Ван, – ты как?

– Я… – рука Тула потянулась наверх и сжала еще один пакет, – я проснулся. – Острые, похожие на кинжалы зубы коротко сверкнули в темноте. Собачий глаз вглянул на Вана: – Я голоден.

– Тут почти ничего нет.

– Я чувствую запах курицы.

– Мы съели ее на ужин.

– Остался скелет. Давай его сюда.

Ван нашел куриные кости на кухне, вернулся и отдал ободранный скелетик Тулу. Мгновением позже он исчез в огромной пасти. Затрещали кости.

Ван вздрогнул:

– Ты уверен, что тебе это можно?

Тул проглотил кости и оскалился:

– Да уж. Можно, наверное.

В полутьме покрытое шрамами лицо Тула выглядело совсем звериным и страшным.

– По-моему, тебе лучше, – сказал Ван.

– Мне нужны еще лекарства.

– Ну, тут все не так просто.

– «Мерсье» снова пыталась убить меня.

– Ты слышал? – удивился Ван.

Тул затряс головой и раздраженно махнул рукой, как будто Ван задал дурацкий вопрос.

– Я слушал. Я слушаю, даже когда сплю. Я слышу, как дышит это здание. Чувствую трещину у него в подвале. Слышу мышей в стенах. Чувствую влажный воздух на окнах и понимаю, что приближается шторм. Я слышу дыхание шлюх, которые спят наверху пьяные, и разговор их матросов, которые отходят с отливом. Я все слышу. А теперь приведи Малю.

– Она спит.

– Я чувствую ее запах. Она близко. Приведи ее.

С обладателем этого голоса нельзя было спорить. Ван прокрался через темные комнаты, переступил через Стика, разлегшегося на полу. Осторожно толкнул дверь в Малину комнату.

– Маля? – прошептал он.

Она уже сидела. Ошо инстинктивно схватился за пистолет, лежавший у кровати.

– Он проснулся, – сказала Маля, положив руку на плечо Ошо, чтобы его успокоить. Она поняла это раньше, чем Ван заговорил.

Тул слушал, как Ван шепчется с Малей в соседней комнате.

– Он не такой, как раньше. Ведет себя так, как когда был генералом.

Это было правдой. Тул чувствовал себя намного лучше. Он видел, слышал и чувствовал то, чего был лишен многие годы. Внутри его пробуждались жизненные силы, которые давно спали. Силы, которых не ощущал со времен…

Калькутты.

Кровь загрохотала в ушах, как барабаны былой победы.

«Я благословен огнем. Я проснулся».

Он попытался встать, но ноги его подвели. Он рухнул назад и злобно, удивленно заревел.

«Я силен».

На самом деле это было не так.

Он сосредоточился на своем теле. Проверял мышцы, связки, кости, внутренние органы. Все в порядке. Он прислушался к току крови по артериям, проследил, как она разносится по всему телу и возвращается в сердце. Раны закрылись. Кровь больше не текла из порванных мышц. Обгоревшие, почерневшие клетки восстановились. Он дышал, наполняя кислородом огромные легкие, и ощущал, как возвращаются силы. Силы были здесь, внутри, они рвались на свободу, но все же были связаны.

Где-то далеко грянул гром: приближался шторм. Внизу выходили из здания матросы, которых он уже слышал раньше. Они болтали о новом офицере. Тул слушал, как удаляются их шаги. Его органы чувств тоже восстановились.

Мимо матросов прошла женщина. Тул понял, кто она такая, по запаху пива, крови и духов и проследил ее по резкому стуку невероятно высоких каблуков. Эхо ее шагов отдавалось от облицованных камнем стен и рассказывало ему, каковы размеры домов, как изогнута улица, сколько в каждом доме окон, открыты ли они.

Даже когда дети-солдаты из Затонувших городов считали его Богом Войны, он не чувствовал себя настолько живым. А он и тогда верил, что достиг пика физической и душевной зрелости. Он создавал армию, завоевывал территорию, устанавливал свою власть – и все же ему многого не хватало тогда.

«Я проснулся. Я помню все».