Значит, эти последние несколько дней не внесли существенной разницы в отношение Кента к ней. На корабле он презирал ее и только снисходил до разговоров с ней. С тех пор как на борту «Ариадны» вспыхнул пожар, случались моменты, когда они оказывались в такой близости, что сама мысль о подобном изменении в их поведении раньше только шокировала бы ее, как и любую другую девушку, если уж на то пошло. Но сейчас, когда он должен был бы сохранять свою отчужденность, Уиллоугби неожиданно стал относиться к ней, как будто никогда ее не презирал и как будто главная цель его жизни заключалась в желании защищать и оберегать ее.

Ей следовало бы понять, что в человеке его типа желание защищать появляется не благодаря увлеченности объектом защиты, не оттого, что он изменил саму основу своего поведения, а лишь из-за временной победы лучшей стороны его натуры, вызванной сложившимися обстоятельствами. Даже Роландс старался щадить ее, но он всегда очень высоко о ней отзывался… так что если бы Роландс проявил желание поухаживать за ней, это было бы совсем другое дело.

Это только означало бы, что из доброго отношения начало развиваться что-то более серьезное. Но только не в случае с Кентом. Что касается его, это означало, что примитивный образ жизни и сама первозданная обстановка на острове возбудили в нем первобытное стремление воспользоваться преимуществом сложившихся обстоятельств. И это именно то, что делал Кент, немного удивленный и даже как будто оскорбленный ее реакцией.

Спиной прижимаясь к дереву и заставив его снять руки у нее с плеч, Карин сказала, тяжело дыша после бега:

— Не знаю, что вы имеете в виду под более близким знакомством. Когда нас снимут с острова, вполне вероятно, что больше мы никогда не встретимся.

— Возможно, — согласился он.

— И если бы на моем месте оказалась бы ваша подруга Сара, думаю, вы не воспользовались бы ситуацией!

Карин понятия не имела, почему вдруг вздумала упомянуть о Саре, но дело было уже сделано, и она почувствовала, как Кент напрягся. На его лице снова появилось выражение холодной отчужденности и отвращения, слишком знакомое девушке со времени их пребывания на «Ариадне».

— Разумеется, нет, — сухо подтвердил он.

— А тогда… — Она облизнула пересохшие губы, охваченная острым унижением и ощущением смутной угрозы ее будущему счастью, — тогда… если вы знаете меня не так хорошо, как Сару, почему вы должны вести себя по отношению ко мне, как будто… как будто…

У нее сорвался голос, и Кент жестко сказал:

— Боюсь, я не слишком улавливаю смысл ваших высказываний, но, поскольку Сара Монтегю мой очень близкий и давний друг, я бы предпочел, чтобы в будущем ее имя не затрагивалось, если вы не возражаете. — В его голосе послышались стальные нотки. — В любом случае разговор о миссис Монтегю вряд ли имеет какое-то отношение к настоящей ситуации, не так ли?

Может, девушке только показалось, что он несколько подчеркнул слово «миссис».

— Нет-нет!

— Тогда зачем было упоминать о ней? — со злостью спросил Кент. — Она не имеет к вам никакого отношения! Никакого отношения к жизни на этом острове! Если бы она хоть как-то касалась нашей истории, я мог бы понять, почему вы затронули ее имя, но вы даже не знаете ее! А если бы знали, вы бы поняли, что, случись с ней такое же несчастье, как с вами, она бы не бегала по острову грязнулей, босой и оборванной, как вы! У нее хватило бы здравого смысла, перед тем как спрыгнуть в шлюпку, захватить несколько необходимых вещей и саквояж. Сара — всегда спокойна, собранна и уравновешенна, и я никогда не видел ее неприбранной и неухоженной, а всегда только вызывающей восхищение. И если бы какой-нибудь мужчина попытался бы поцеловать ее вопреки ее воле, Сара никогда не унизилась бы до пощечины или до того, чтобы убегать, как испуганная школьница! Она испепелила бы этого наглеца взглядом, и, поверьте мне, одного взгляда ему было бы достаточно!

Карин чувствовала себя так, словно он намеренно старался лишить ее остатков достоинства, сохранившихся после пожара на «Ариадне», и невероятно жестокий способ, каким он это делал, после его попытки грубо и примитивно ухаживать за ней, заставил ее ощутить себя по-настоящему больной.

— Рада это слышать, — едва выговорила она и, отвернувшись от него, направилась к их временному лагерю. — Это только показывает, с каким искусством вы подбираете себе друзей из числа женщин. И я очень сожалею, что вам пришлось обременить себя моей скромной особой, когда загорелась «Ариадна»!

Они не делали попыток заговорить друг с другом, пока не возвратился Роландс, что произошло гораздо раньше, чем они ожидали, и напряженное молчание еще не успело стать непереносимым. Роландс вырвался из зарослей и стал бегать по берегу. Увидев идущего ему навстречу Кента, он возбужденно замахал руками.

— Я их нашел! — закричал он. — Несколько отличных сухих пещер, которые полностью защитят нас от любого ненастья! Сэр, мы должны сразу же перекантоваться туда…

Он был так взволнован и доволен собой, что незаметно перешел на диалект кокни.

— Чтоб мне провалиться! — воскликнул он, удивленно оглядывая обоих. — Похоже, у вас было плохое утро, черт побери! Только не говорите, что вы видели шайку охотников за скальпами! Я не хочу расстаться со своей головой, особенно теперь, когда нашел для нас такое уютное жилище! И маленькая мисс Хэммонд может иметь отдельное помещение для себя, если захочет! Свою личную спальню! — И он широко улыбнулся. — Представляете, там нет и следа какой-нибудь сырости! Сухо, как в пустыне, можете мне поверить!

Кент отвечал, как будто это новость нисколько не обрадовала его:

— Если вам нравится спать в пещере, Роланде, пожалуйста, устраивайтесь там. Но я предпочитаю спать на открытом воздухе и буду это делать, пока не вмешается милосердное провидение и не заберет нас с этого острова. Если мисс Хэммонд желает иметь отдельную спальню, которую вы ей подыскали, ради бога… И будет неплохо, если вы, Роландс, будете спать у самого входа в нее, чтобы защитить ее от нападения бандитов, которые могут нарушить ее ночной отдых, — сказал он так язвительно, что Роландс недоуменно поднял брови.

— Разрази меня бог, босс! Вы хотите сказать, что действительно видели туземцев?

— Я ничего, вернее, никого не видел, кроме мисс Хэммонд, с тех пор как вы утром ушли.

Роландс помрачнел.

— Понятно, парень, — задумчиво пробормотал он себе под нос и подмигнул Карин.

Она не поняла, хочет ли он ее предостеречь или выразил этим дружеским подмигиванием свое понимание ситуации.

Позднее они сидели вокруг угасающего костра, на котором готовили себе ужин, так как примус окончательно отказался работать. Кент задумчиво курил — не одну из своих драгоценных сигарет, а свернутую из сухих листьев, которая выделяла при горении приятный запах, но вряд ли доставляла ему настоящее удовлетворение. Роландс, знающий своего хозяина гораздо лучше Карин, уже не настаивал на немедленном переезде в найденные им пещеры, а Карин старалась забыть о присутствии обоих мужчин, и сидела на песке, обхватив подтянутые колени, и с новым тревожным чувством раздумывала, будут ли они когда-нибудь спасены с этого несчастного острова, с этого острова потерпевших кораблекрушение, как называл его Роландс. В век телевидения, беспроволочного телеграфа, радио и прочих достижений цивилизации казалось совершенно невероятным, что их еще долго не обнаружат. Но вполне возможно, что до прихода помощи пройдет еще какое-то время, и кто знает, что может случиться с ними за этот период? Как они сами изменятся и какие еще изменения претерпят их отношения?