— В чем дело? — спросил он, как будто проснувшись. — Не можете уснуть?

— Все в порядке.

— Вам холодно?

— Не очень.

Он склонился над девушкой.

— Бедняжка, — нежно проговорил он. — Все это слишком тяжело для вас. Хотел бы я чем-нибудь помочь вам!

— Но вы не можете, — решительно отрезала Карин и отвернула лицо в другую сторону.

— Можете лечь поближе ко мне, и я постараюсь согреть вас… если вам холодно.

— Мне не настолько холодно.

Он удрученно вздохнул:

— Карин, будьте же благоразумной. Я не хотел вас обидеть вечером. Я думал только о вас. И только предположил, что, если в течение ближайших суток нас вызволят отсюда, вы должны будете почувствовать ко мне благодарность. В подобных неординарных обстоятельствах чувства быстро разгораются, но могут войти в норму, как только вы почувствуете под ногами палубу корабля. С вами так не происходило?

— Достаточно того, что, очевидно, это случалось с вами, — холодно ответила она.

Он снова вздохнул:

— Все равно, ложитесь ближе…

— Нет! Мне и так удобно.

— Хорошо. — Он снова невозмутимо улегся и, видимо, постарался изгнать из своей головы все мысли о ней. Карин вполне допускала, что это ему легко удается. — Как хотите!

Горячие слезы обожгли веки девушки. Если бы только их действительно забрали с этого проклятого острова в ближайшие же сутки!

За завтраком Роландс был, как обычно, бодрым и жизнерадостным, но Карин и Уиллоугби избегали разговаривать и смотреть друг на друга. Никто не заводил речь о том, чтобы перебраться в пещеры, и все утро они бесцельно бродили по острову. Часов около трех Роландс, который устроил себе нечто вроде наблюдательного пункта на вершине огромного дерева, чтобы в случае удачи первым увидеть избавителей, прибежал в лагерь в чрезвычайном возбуждении и сообщил, что на горизонте показался какой-то корабль.

В несколько секунд обезумевший от радости Роландс разжег костер — опять-таки именно он позаботился, чтобы под рукой всегда был запас хвороста, — как сигнал бедствия для все еще далекого корабля. Спустя короткий, но мучительный отрезок времени, когда им уже показалось, что призыв или не заметили, или проигнорировали, корабль изменил курс и стал медленно приближаться к острову.

Поскольку лайнер не мог войти в лагуну, он бросил якорь на некотором расстоянии от сверкающего изумрудной зеленью острова, испещренной яркими всполохами причудливого оперения птиц и экзотических цветов. С борта корабля спустили шлюпку, и через несколько минут незадачливых островитян приветствовал салютом щеголеватый офицер в белоснежной форме, одарив особенно радостной и чувственной улыбкой хрупкую девушку, которой, видимо, немало пришлось перенести. Кент, чье лицо способно было скрывать любые чувства, когда он считал это необходимым, на этот раз демонстрировал откровенное облегчение от того, что долгожданный час их спасения наконец настал. Когда Карин уселась рядом с ним на корме шлюпки, возвращающейся на корабль, она прекрасно поняла его состояние по вырвавшемуся у него восторженному восклицанию, которое он произнес, специально наклонившись к ней:

— Ну, я даже не смел надеяться на такое чудо! Нам невероятно повезло!

— Да, — не глядя на него, холодно ответила Карин. — Нам действительно повезло.

Он окинул взглядом ее порванное платье и улыбнулся:

— Слава богу, скоро у вас снова появится нормальная одежда… ну, и все остальное, что так необходимо молодой женщине. Вы были очень смелой, Карин. Я действительно должен похвалить вас за ваше поведение, — серьезно закончил он.

В этот момент девушка чувствовала себя невыразимо несчастной. Она вовсе не была уверена, что рада их спасению, и ни капли не сомневалась по поводу истинных чувств к ней Кента, поэтому в ее ответе невольно просквозила едкая горечь.

— Теперь, когда этот кошмар закончился, я хотела бы поблагодарить вас, мистер Уиллоугби, за ваше столь благоразумное решение относительно нас, которое вы приняли вчера вечером. Вы были абсолютно правы, когда говорили, что на лоне девственной природы чувствам свойственно бурно вспыхивать. Не то что когда мы окажемся на борту. — Она кивнула на заполненную взволнованными пассажирами палубу «Каролины», корабля такого же класса, что и «Ариадна». — Теперь мы более или менее вернемся к тому, с чего начали. Никаких изменений, все просто вернется к своему началу. Разумеется, я говорю о нас с вами.

Кент ничего не ответил.

— Если когда-нибудь мы вспомним эти несколько дней на острове, мы содрогнемся, считая их ночным кошмаром… Но думаю, мы его быстро забудем, не правда ли?

— Надеюсь.

Карин понимала, что только сама себя мучает, но ничего не могла поделать.

— Только что вы похвалили мое поведение, но… Я ненавижу, ненавижу каждую минуту, проведенную на этом острове!

И снова Кент промолчал.

Карин с силой стиснула руки.

«Каждую… буквально каждую минуту ненавижу!»

На борту «Каролины» их встретили возбужденные необычайным происшествием и обрадованные благополучным его исходом пассажиры и заботливые галантные офицеры. Все удобства, которыми располагал лайнер, были гостеприимно предоставлены к услугам спасенных. Карин разместили в роскошной каюте на верхней палубе, и она не сомневалась, что Кенту также выделили комфортабельное помещение. Не успели они ступить на палубу, как им вручили две телеграммы. Одна из них предназначалась Карин и была послана миссис Мейкпис. Она благополучно добралась до Сиднея и горела желанием как можно скорее встретиться с девушкой. Что касается Кента, то, судя по довольной улыбке, с которой он читал свою телеграмму, она была отправлена человеком, дружбой с которым он очень дорожил.

Прочитав телеграмму, он поднял глаза на Карин и улыбнулся ей с прежней насмешливостью.

— Это миссис Монтегю, — сказал он. — Насколько я понимаю, все это время она ни на секунду не оставляла в покое руководство пароходной компании. Я должен с ней связаться.

— Разумеется, вам необходимо это сделать, — ответила Карин, не замечая своего язвительного тона. — И поторопитесь, пока она не впала в полное отчаяние от вашего исчезновения.

— О, я уверен, что оно страшно огорчило Сару, — ответил Кент с неожиданной серьезностью.

Едва взглянув на Карин, он отправился в радиорубку.

Карин же вернулась в свою каюту, где с наслаждением долго отмокала в горячей воде, наполненной душистой пеной для ванн. Затем она вызвала горничную и попросила назначить для нее время в парикмахерской, а также принести одежду из корабельного магазина. Пароходная компания уже распорядилась снабдить ее всем, что она пожелает, и вскоре ей доставили целые вороха одежды, обуви и всякого рода аксессуаров. Помимо белья, она выбрала платье из хлопка, два шелковых наряда, которые можно было носить в течение дня, и одно вечернее платье, которое оказалось таким тонким и нежным на ощупь, что она едва могла представить, как обходилась без таких вещей почти целую неделю. В своей телеграмме миссис Мейкпис сообщала, что все вещи Карин в полной сохранности, находятся на борту «Ариадны» и будут немедленно возвращены ей, как только «Каролина» достигнет порта своей приписки — Сиднея. Что до драгоценностей, пока Карин вполне могла обойтись и без них.