«Здесь существует много безнаказанных способов мучить людей», – предупредила ее Медиана.

Нет, это уж слишком! Офелия захлопнула шкафчик.

– Мы ни при чем!

Прорицатели в унисон пропели эти четыре слова, едва Офелия вошла в спальню. Она еще не успела задать им вопрос, но они всегда предугадывали ее поведение, что было не самым приятным их семейным свойством. Сейчас они еще тщательнее, чем обычно, смазывали свои усы и бородки бриллиантином и до блеска начищали серебряные крылышки на сапогах.

– Где мои перчатки? – спросила девушка, игнорируя их заявление.

– Мне кажется, я слышу упрек в твоем голосе, signorina?

Офелия взглянула на потолок, где Медиана проделывала гимнастические упражнения.

– Пропажу моего матраса и формы я отношу на счет вашего низкопробного юмора. Но исчезновение моих перчаток – это уже воровство. Если вы так боитесь конкурентов, то хотя бы соревнуйтесь с ними честно, законными методами.

– Потише, пожалуйста, – сказала Медиана, растягивая свое длинное гибкое тело. – Ты мешаешь Дзен сосредоточиться.

И она указала на женщину восточного облика, миниатюрную и изящную, как статуэтка. Склонившись над столом, женщина сводила руки вокруг музыкальной шкатулки, которая прямо на глазах уменьшалась в объеме, а ее мелодия приобретала тоненькое и пронзительное звучание. Дзен остановилась лишь в тот момент, когда шкатулка стала крошечной, как наперсток, и ее звуки уподобились еле слышному комариному писку. Потом студентка начала медленно, осторожно раздвигать руки, возвращая шкатулке прежние размеры.

Если не считать Офелии, эта женщина была одной из немногих предвестников, не принадлежавших к семье Медианы. Дзен родилась на Титане и обладала свойством изменять размеры и массу любой вещи. Она выбрала своей специальностью изготовление микродокументов – крайне удобный способ хранения информации – и потому неустанно тренировалась в уменьшении все более и более сложных предметов. Дзен давно могла бы превзойти всех других обладателей этого свойства, если бы не один недостаток: при малейшем промахе она впадала в отчаяние и на время утрачивала свой волшебный дар.

– Мне нужны мои перчатки, – жестко повторила Офелия. – Они были сшиты из очень редкой кожи, единственной, которая надежно защищала мои руки и позволяла не читать все подряд.

Медиана резко выпрямилась, как отпущенная пружина, чтобы преодолеть гравитацию потолка, и рискованным, но грациозным прыжком приземлилась рядом с Офелией. Сверкающие блестки на ее коже уподобляли девушку загримированной акробатке, готовой выступить перед публикой.

– А может, ты их потеряла? Хочешь, я пороюсь в твоем прошлом и все разузнаю?

Офелия отшатнулась, когда Медиана протянула руку, собираясь коснуться ее затылка. Остальные прорицатели, кузены Медианы, умели предвидеть события ближайшего будущего, но та обладала еще более сильным свойством. Одним прикосновением к затылку человека она входила в резонанс с его памятью, активной или подавленной. Для этой сверхчувствительной прорицательницы не существовало никаких тайн.

– Нет, я их не теряла, – твердо возразила Офелия.

– На Вавилоне воровство строго карается законом. Перед тем как обвинить в этом кого-то, стажер Евлалия, тебе стоит дважды подумать.

Офелия стиснула зубы. На что намекала Медиана? Неужели ей удалось разоблачить самозванство новой стажерки? Медиана превосходила Офелию ростом и мускулатурой, но в ее тоне не было никакой угрозы. Она в совершенстве владела искусством прикрывать каждое свое предостережение флером дружеского участия.

– Я просто хочу получить назад свои перчатки, – настойчиво повторила Офелия. – Если вы проявите добрую волю, я отвечу тем же.

Медиана пожала плечами и отвернулась, и все, кто был в спальне, тут же утратили интерес к этому разговору.

Офелия почувствовала, как у нее задрожали руки. Однажды на Аниме ей уже довелось провести целый день без перчаток, пока мастер-перчаточник шил ей новую пару, и она чуть не сошла с ума. Обычные перчатки только ухудшали дело, заставляя ее непрерывно читать собственные мысли и настроения, относившиеся к прошлому.

Если она не решит эту проблему, то не сможет остаться на Вавилоне.

Девушка вздрогнула, услышав объявление из всех акустических камер общежития:

– Исповедь! Все группы собираются в спортзале на Исповедь!

Дзен в отчаянии закрыла руками свое кукольное восточное личико. Музыкальная шкатулка, которой она только что вернула исходные размеры, издавала теперь жуткую какофонию.

– Ну вот, – жалобно прошептала Дзен, – я запорола уменьшение!

Прорицатели спокойно завершили свой туалет, расправив и одернув форму: сегодня они выглядели еще элегантнее, чем обычно. Разумеется, они предвидели этот неожиданный вызов.

Офелия, потрясенная исчезновением перчаток, уныло побрела вслед за ними через мост, даже не спрашивая, в чем заключается пресловутая Исповедь. Все остальные озабоченно проверяли, правильно ли застегнуты пуговицы, не перекосился ли воротник. Офелия уже много раз бывала на соседнем ковчеге, но только в рамках совместных занятий с виртуозами Поллукса. Сегодня она впервые попала на их стадион. Это был гигантский дворец из стекла и стали – никакого сравнения с грязной спортплощадкой для виртуозов Елены, где она совершала ежедневные забеги.

Группы выстроились тесными рядами – подразделение Поллукса справа, подразделение Елены слева – с почти идеальной симметрией. Одна только Офелия нарушала гармонию, безуспешно пытаясь спрятаться за спинами в одинаковых формах.

– Сюда, стажерка! Встань за мной.

Это шепнула Элизабет, указав ей место в заднем ряду предвестников. Офелия пробралась туда, стараясь ничего не касаться ладонями, чтобы не вызвать новый приступ непроизвольного чтения.

– Мне нужно срочно поговорить с вами, Элизабет. У меня украли перчатки чтицы. А без них я уже не смогу нормально работать.

– Я тебе говорила, стажерка: будь бдительной, – последовал безапелляционный ответ.

Офелия молча смотрела на буйные рыжие кудри, обрамлявшие лицо Элизабет. Хотя девушка была командиром предвестников Елены, она никогда не вмешивалась в их раздоры.

Значит, Офелия не найдет в ней союзницу.

Она стояла, лихорадочно размышляя над своей бедой и задыхаясь от влажной жары спортзала, как вдруг почувствовала чей-то жгучий взгляд. Он исходил справа, из подразделения виртуозов Поллукса. Девушке даже не требовалось поворачиваться, чтобы определить, кто на нее смотрит. Снова этот Октавио, сын Леди Септимы. Он еще ни разу не заговорил с Офелией во время их регулярных совместных занятий в лаборатории, но никогда не упускал случая смерить ее презрительным взглядом с головы до ног, даром что и сам был невелик ростом. Своей проницательностью Октавио превосходил даже Леди Септиму, а это о многом говорило. Он умел предельно точно датировать любой образец, попавший под рентгеновские лучи его взгляда, и не допускал ни малейшей ошибки в экспертизах.