Если и дальше так будет продолжаться, то поговорить с Гаваром о чистке в городах рабов она сможет только во время их медового месяца. Возможно, придется творчески воспользоваться шелковым шарфом и связать его, чтобы лишить возможности сбежать, вытащить папку с документами и принудить его просмотреть их.

Боуда успела собрать команду советников. По собственной инициативе первой она пригласила женщину, до этого служившую супервайзером в Милмуре. Именно эта женщина предложила использовать специальные меры в отношении заключенного Уолкотта и не дрогнула отдать приказ стрелять на поражение во время беспорядков в городе. Затем в команду вошел охранник Кеслер, его вербовка была единственным вкладом Гавара в дело, которое им поручил его отец.

Вначале Боуда сочла Кеслера тупой скотиной. Но быстро обнаружила, что это внимательная скотина – весьма полезное существо в предстоящем деле. Кеслер сразу спросил, следует ли ему теперь, когда он больше не служит в охране, отказаться от своей дубинки и электрошокера. Боуда заверила его, что, напротив, новая должность может потребовать расширения его рабочего арсенала.

Кеслер на это только усмехнулся. Может, он и был рекрутом Гавара, но Боуда чувствовала, у Кеслера отличный нюх, он разбирается, у кого в руках сосредоточена настоящая власть.

– Я знала об этой подпольной железной дороге между Милмуром и Риверхедом, – говорила супервайзер, ведя пальцем линию на настенной карте Великобритании между двумя городами рабов. – Здесь занимаются контрабандой технологий и способствуют незаконному перемещению людей. Но было неясно, из какого города управляют этой дорогой. После того как стало известно о деятельности наследника Треско в Милмуре, появился соблазн и это на него повесить. Но теперь у меня есть основания полагать, что железная дорога управляется из Риверхеда. И вот какой сюрприз – главарем может быть женщина.

Боуда не видела в этом ничего удивительного. Она слишком хорошо знала, что в поле зрения службы безопасности женщина попадает в последнюю очередь – в силу своей меньшей значимости. Но в силе Дара женщины не уступают мужчинам. Любой, кто в этом сомневается – а таких все еще много, – может вспомнить, что сделала Эвтерпа Парва на балу после дебатов.

Так почему бы женщине не возглавить беспорядки в Риверхеде? Боуда даже представляла ее: под сорок, с сильными лидерскими качествами, умеющая завоевывать авторитет. Худая, побитая жизнью, но с харизмой, способная пламенной речью зажечь толпу законопослушных рабов. Получает удовольствие от подпольной работы. Воображает, что дергает Равных за ниточки в их собственной игре. Не слишком долго она будет тешить себя иллюзиями.

В дверь у них за спиной постучали. Секретарь засунул голову и едва успел прошипеть «спикер», как дверь широко распахнулась. Минуя секретаря, в офис Боуды ворвалась спикер Доусон, простолюдинка, возглавляющая наблюдателей парламента.

Вернее, возглавлявшая до того момента, пока лорд Джардин их не упразднил. Система, созданная самим Кадмусом Парва-Джардином и просуществовавшая четыреста лет, была уничтожена одним чрезвычайным указом Уиттема Джардина.

За Ребеккой Доусон проскользнула еще одна фигура – ее сын Джон Файерс.

Боуда помнила, с какой недопустимой дерзостью он говорил с ней после вторых дебатов той ветреной ночью среди утесов Грендельшама. Он утверждал, что восхищается Равными и их правлением. Сначала Боуда подумала, что это банальный – и совершенно неуместный – флирт. И если бы он не спас ее в тот момент от грубых объятий лорда Джардина, она бы от Джона Файерса просто отмахнулась, как от назойливого комара.

Она отмахнется от него сейчас. У его матери, бывшего спикера, нет никакого права находиться в ее офисе, а у него тем более.

Джон Файерс поймал ее взгляд. Боуда нахмурилась и перевела взгляд на его мать.

– …Прошло почти две недели, – говорила Ребекка Доусон. – Лорд Джардин совершенно четко сформулировал: «пока не будет абсолютной лояльности со стороны простолюдинов». Мы готовы, и мы ждем, чтобы нас проверили на лояльность. Среди наблюдателей парламента нет неблагонадежных.

– Мы проведем проверку, – ответила Боуда. – И если, как вы утверждаете, среди вас нет неблагонадежных, то и спешить с расследованием не стоит, не так ли? Как видите, перед нами стоит более срочная задача. Требуется искоренить вопиющую неблагонадежность в двадцати городах рабов. Это значит, провести двадцать расследований.

– Мы могли бы помочь с этим, – поспешно проговорила Доусон. – Наши совместные усилия ускорят процесс расследования.

– Вы полагаете, мы нуждаемся в вашей помощи? – прищурилась Боуда. – Звучит так, будто вы сомневаетесь в нашей компетентности. Что само по себе очень похоже на неблагонадежность.

Супервайзер, стоявшая рядом с Боудой, усмехнулась. Доусон сдвинула брови и поджала губы, усиленно пытаясь отыскать ответ, который не утопит ее еще глубже.

– Оставьте нас, спикер Доусон, – сказала Боуда, раздраженная присутствием простолюдинки. – Вернее, просто Доусон, так как вы лишены права говорить от чьего-либо имени. И не беспокойте нас, если у вас нет ничего конкретного: имен, информации. И, учитывая ваш нынешний статус подозреваемой в неблагонадежности, вам лучше самой не приходить сюда. Присылайте кого-нибудь вместо себя. Ну хотя бы его.

Боуда небрежно махнула рукой в сторону Джона Файерса и тут же отвернулась к карте на стене. Она хотела избавиться от них, но почему-то покраснела. Что заставило ее сказать такое?

За спиной она услышала тихое: «До свидания, наследница Боуда». Такое можно было услышать только от простолюдина. Его мать удалилась молча.

Боуда выпрямилась, расправляя плечи. Женщина вызвала у нее раздражение, а ее сын просто бесполезное ничтожество. Больше о них нечего было сказать. Она перекинула на плечо волосы, завязанные в конский хвост, и принялась изучать карту.

– Мои сотрудники еще кое-что выяснили, – продолжила супервайзер, будто никто их не прерывал. – Наследник Хайвителя, по всей видимости, знал эту женщину. И возможно, тот парень, который убил канцлера, и сейчас содержится в замке лорда Крована. Учитывая, что железная дорога соединяла Риверхед и Милмур, он мог с ней встречаться.

Наследник Хайвителя.

Мейлир был на церемонии открытия парламента. Его присутствие потрясло Боуду до глубины души. Наглость какая! И внешний вид ужасный. С изможденным лицом и с тросточкой Мейлир стал жалкой тенью того беззаботного юноши, который всего пару лет назад был желанным гостем в поместье Матраверсов.

Перемены в Мейлире начали происходить после того, как леди Армерия привела его в Совет юстиции. Хорошо известно, что семейство Треско с незапамятных времен проявляло сочувствие к простолюдинам. Пока на заседаниях Совета обсуждались условия труда и быта и меры усмирения волнений, высказывания Мейлира делались все острее, а аргументы все более весомыми.

А потом он вдруг исчез.

Почему она раньше не догадалась, что он каким-то образом спутался с простолюдинами? Все ли она сделала, чтобы уберечь свою младшую сестру от этого человека, который разбил ей сердце?