Другими словами, Салли знал, с кем имеет дело. Поддерживать взаимовыгодные отношения с агентами ему было не впервой. Тот же спецагент Фланаган тогда, в прежней жизни, начал общаться с ним с позиции силы – но к концу своей карьеры ел у него с руки и в последние годы пострадал за это. Салливан читал в газетах о том, как отставного агента позорят и таскают по судам. Ему было немного жаль старого друга, но, в сущности, Фланаган дал ему лишь чуть больше, чем получил взамен. Без Салли он никогда не сделал бы карьеры и уж точно не посадил бы в тюрьму столько итальяшек, с их-то круговой порукой.

Джимми Салливан всегда старался сам сдавать карты. Да, приходилось иной раз менять колоду и партнеров. Но в главном он оставался верен себе: нет смысла жить, если не устанавливаешь правил. Вот и в этот раз у него в рукаве оставался туз. Он припас его еще до отъезда из Бостона. Как теперь было очевидно Салли, как раз для Федяева: в жизни на самом деле не бывает случайностей, твердо знал он в свои семьдесят пять.

Бостон, 2012

Всю короткую дорогу назад, в Бруклайн, Иван надеется, что они опоздают: приедут, а Софьи с картинами и след простыл. Не склонный к рефлексии Молинари, наоборот, ерзает на сиденье и будто подталкивает такси вперед.

– План такой, – говорит он вполголоса Ивану, когда ехать осталось всего ничего. – Не отпускай машину. Стойте на Кент-стрит у пересечения с Брук. А я пойду к дому, посмотрю, что там происходит, и позвоню, когда они станут отъезжать, – за ними придется тут же ехать, ловить другое такси не будет времени. Я скажу, куда они повернут.

– Может, лучше я к дому? – робко пытается спорить Иван.

– Чувак, ты когда-нибудь пробовал за кем-то следить?

– Нет, – честно признается Штарк.

– Поэтому не отпускай такси. Водитель, угол Кент и Брук, ждите там, хорошо?

Водитель-гаитянин хладнокровно кивает. В Бостоне таксист зарабатывает деньги не каждую смену – аренда машины и номерного медальона дорога; если клиенту нужна машина надолго, возражать не станет никто.

Звонка от Молинари нет почти двадцать минут. Сам Штарк звонить боится, чтобы не выдать напарника – мало ли, как близко Том подобрался к Софье, – так что он готов уже все бросить и идти к дому, когда телефон все-таки звонит.

– Сейчас с Брук-стрит выедет и двинется мимо вас белый вэн, номер 248PTL. Следите внимательно, куда он повернет, и поезжайте за ним. Рассказывай мне, куда едете, я тоже возьму такси и поеду за вами. Старайтесь, чтоб они вас не заметили, ОК?

Белый фургон выезжает буквально в ту же секунду и сворачивает налево. Номер Иван заметить не успевает, но уверен, что машина – та самая.

– За ними, – кричит Иван таксисту.

– Развернуться надо, – неторопливо отвечает гаитянин. Ивану кажется, что шанс упущен, но водитель, нарушая правила, сдает задом на Брук-стрит и выезжает следом за фургоном. Между ними еще две машины, так что их вряд ли заметят. Таксист широко улыбается в зеркало.

– Нескучная у тебя жизнь, мужик, – я в первый раз участвую в погоне!

– Я тоже, – отвечает Штарк кисло. – Мне нравится меньше, чем тебе, я смотрю.

В ухо ему орет Молинари:

– Куда вы едете?

– Обратно в сторону музея, как мы сегодня шли, – отвечает Иван.

– Хочешь, скажу тебе кое-что, чтобы ты не дулся на меня? – голос Молинари становится менее напряженным. – С ней какой-то мужик.

Иван медленно опускает руку с телефоном. Том в трубке еще что-то говорит, но у Ивана темнеет в глазах. У этой гнилой истории не может быть счастливого конца, думает он.

Едут они не в музей, конечно. Иван добросовестно читает названия улиц и передает Молинари. Бойлстон-стрит. Потом указатель на развязке с большим шоссе: Бостон-центр. Сторроу-драйв. В Америке указатели – одно удовольствие для близорукого человека: в очках Иван отлично разбирает их даже в движении.

– Ха, вы едете на Бикон-хилл! – веселится Молинари. – Прямо к «пингвинам», там у них гнездо! – Иван вспоминает, что «пингвинами» Том при их первой встрече назвал бостонских аристократов. Что-то ему не верится, что картины прячут в аристократическом районе. И правда, они едут дальше. Вот и еще одно шоссе, проходящее по эстакаде… Принс-стрит… указатель на Маргарет-стрит…

– Норт-энд! – восклицает сыщик. – Это, Иван, мой родной район! Прямо под носом у моей мамы они их держали, надо же…

Фургон останавливается на узенькой улочке, на которой не разъехаться двум машинам. Таксист не сворачивает на нее, а тормозит, проехав поворот. Иван торопливо расплачивается, оставляет щедрые чаевые. Он успевает лишь мельком заметить мужчину, который помогает Софье заносить в дом нечто большое, прямоугольное, завернутое в ткань. Теперь что, ждать Молинари? Пойти за Софьей и ее спутником и прямо спросить их, что происходит? Ни тот, ни другой вариант Ивану не нравится. Он вообще ненавидит варианты: лучше загнать себя в безвыходное положение и делать, что должен, так никогда не ошибешься.

От ненужных альтернатив его избавляет звонок: Федяев.

– Как все прошло, Иван? Я волнуюсь.

– Чтобы это прошло, Валерий Константинович, нужна очень сильная таблетка.

– Вам нужна помощь?

– Только ее нам и не хватало.

– Хорошо. Жду звонка.

Федяев дает отбой, и телефон тут же звонит снова. Штарк думает, что услышит голос Молинари, но это Софья.

– Ваня, нам надо встретиться прямо сейчас. Без твоего друга. Можешь приехать туда, где мы сегодня были, в Бруклайн? Через полчаса?

Вот такие ситуации Ивану по вкусу: единственно правильное решение – соглашаться.

– Конечно. А зачем? Ты же вывезла оттуда картины?

– Ничего я не вывезла. Приезжай.

Поспешая в сторону от улочки, на которой остановился белый вэн, – сейчас Софья выйдет из дома и, не дай бог, заметит его, – Иван отключает телефон. Вот-вот позвонит Молинари, а разговаривать с ним Штарк не хочет: сыщик станет задавать ненужные вопросы и постарается увязаться за ним.

Отпустив такси за пару кварталов от Брук-стрит, Штарк направляется туда пешком, когда его окликает Софья: она приехала через минуту после него. Иван останавливается, чтобы Софья могла его догнать.

– Твой приятель Молинари вернулся к дому следить за мной, – говорит Софья, глядя под ноги. – А потом ехал за моей машиной в такси. Ты ведь не знал, что он будет следить?

– Ну, я же не сторож ему, Софья, – смущенно отвечает Штарк: слава богу, она не заметила, что в такси был вовсе не Молинари.

– Зря все-таки ты его впутал, – тихо говорит она, без упрека, скорее с сожалением. – Он чуть было все не испортил. Я даже думаю – может, этот парень, которого он сегодня вызвал, никакой не реставратор.