Накануне описанных событий они, не будучи заняты на работе, играли в вист.

— Мне это надоело, — сказал четвертый сантехник, откладывая карты.

— Мы понимаем твои чувства, — сказали ему три сантехника: — поддержание светских связей кажется подчас несносным бременем. Но поскольку английский посланник прислал передать, что он нынче занят и быть не может, то придется тебе доигрывать. Бери карты-то.

— Нет. У вас много не выпонтируешь, а, кроме того, это унизительно. Как единственные разумные среди эукариотов, мы не можем так расточать жизнь.

— Как человек, обладающий клеточным ядром, — поддержал его средний сантехник, — и подлинный эукариот своей Родины я вынужден солидаризироваться с нашим пылким товарищем. Так нельзя.

— И кто вам мешает жить по-людски? — спросил старший сантехник.

Они задумались и единогласно сказали:

 — Автор.

— Наш автор? — удивленно переспросил старший сантехник, в общем, свыкшийся с его существованием и начинавший утро с краткой молитвы: «Можно сегодня без перипетий?»

— Кто же, — убежденно скрепил средний сантехник. — Ты посмотри на него. Стране пора узнать своих героев. — Он прочел из первой главы про половой диморфизм. — Ну что это? Что это за балаган? На какую аудиторию это рассчитано? А вот еще, — он порылся, нашел и с раздражением прочел: «Последние полторы минуты наградили его» и далее. — Элементарные требования вкуса и пристойности, — элементарные, повторяю, как дыхание, — они где делись вообще?

— Там же, где платье и свирель, я полагаю, — негромко предположил младший сантехник.

— Ну, разве что где свирель, — согласился средний сантехник. — В других местах искать бессмысленно.

— А по сусекам скребли? — с интересом спросили другие сантехники.

— Устала рука, — отчитался средний сантехник. — А вот тут посмотри. — Он показал непосредственно старшему сантехнику, не рискуя оглашать. Тот пробежал глазами и констатировал:

— Нечеткость нравственных оценок. — Он сверился с кодексом и оповестил: — До трех лет.

— А если на поруки коллективу? — заволновался младший.

— Мухомор тебе вареный, а не на поруки. Не в такое время живем.

— В общем, конечно, если без крайностей, — сказал четвертый, — то нельзя не согласиться. Сюжет не пальпируется. Одни разговоры в царстве мертвых. Ответственности мало, вот что — ответственности!

— А это вот? — бурлил средний. — «Отягощенная отчаянием Аксинья, не помня себя, отдалась ему со всей бурной, давно забытой страстностью…»

— Погоди, — негромко сказал ему старший сантехник, — этого он еще не написал. Это только к двадцать третьему февраля. И то если успеет. У него все сроки срываются.

— Почему у него сроки срываются? — не утихал средний сантехник, которому решительно все не нравилось в его авторе. — Почему вечно дисциплины никакой?

— Ему во втором семестре литературу Франции читать. Для переводчиков.

— И что?

— Готовится. Лекции пишет про шансон де жест. Перечитывает у Гюго эпизод «Гаврош в слоне». Нервничает вообще.

— Яркий пример, — резюмировал средний сантехник, — как преподаваемый предмет не облагораживает лектора. Люди, читающие теоретическую механику, надменны с нижестоящими, а преподаватели комбинаторики норовят проехаться в трамвае бесплатно. Он же читал Расина — почему это не привило ему ответственного подхода к слогу? Он листал госпожу Лафайет — почему лицо его не исказилось, а глаза не вылезли из орбит?

— Ошибка в посылке, — отметил четвертый. — Не факт, что они не повылезли. Кто проверял?

— Это верно, — серьезно поддержал младший. — Отсутствие обратной связи — благодатная среда для произвола.

— И невнятицы, — добавил средний. — Что это там ему снится про мочалку?

— Ну, этот сон ему сулит печальных много приключений, — сказал старший.

— Это вы зря, — возразил младший. — Тут как раз все понятно.

— Так объясни, любимец Тани, — неприязненно сказал средний, внезапно утрачивая сочувствие в аудитории.

— Ну, тут так, — с воодушевлением начал младший. — Я в общих чертах. Сон подростка про мочалку связан с подсознательным страхом мужской ущербности, воспринимаемой как поражение в правах. Исходная ситуация задана нарциссическим мотивом мытья в ванне: это модель идеально замкнутого общества, где сновидец создает свое социальное восполнение (отражение) и не нуждается ни в ком больше. Излишне говорить о связях этого локуса с подростковой сексуальностью, тем более что ванная обычно запирается изнутри, отличаясь этим от жилых помещений.

Остальные сантехники синхронно опустили головы с глубоким вздохом.

— Я тут на днях ковырялся под одной, — допустил старший тяжелое воспоминание. — Чуть шею не вывихнул. Среди мокриц, как сказал Иннокентий Анненский.

— А я слышал, он сказал «среди миров», — встрял четвертый.

— Одно другому не мешает, — веско возразил средний. — Это он астрономам сказал то, что ты случайно слышал, а к нашей аудитории обратился, учитывая профессиональную специфику. Поэт такого уровня отзывчив к самым разнообразным явлениям и ремеслам.

— Можно, я продолжу? — сказал младший, насильно возвращая публику к демонстрации интерпретативных техник. — Разрушающее вторжение в этот замкнутый мир описано средствами бессознательного остроумия, поскольку сленговое значение слова «мочалка» относится к девушке с пониженной социальной ответственностью. Стоит вспомнить, что из всего разнообразия впечатлений, связанных с его бедрами, сновидца больше всего затронула их маятниковая амплитуда, ассоциируемая с определенным типом сексуального поведения.

— На белье тратиться, — сказал средний со знанием дела.

— Бюстгальтер ему мать подарила, — напомнил старший. — Перед приходом уважаемого гостя. А грудь своя, гроша ему не стоит.

— Так вот, — продолжал младший. — Прирастание мочалки к концу позвоночного столба — это символически выраженная угроза индивидуальности, поскольку ее телесным ядром представляется здоровый спинной хребет. Опрокидывание позвоночника ниже таза, в сферу телесного низа, предвещает утрату дееспособности, ассоциируемую со статусом женщины. Осуществлением этой угрозы становится сцена с завучем, когда инфантильное желание его устранения, испытываемое сновидцем, подвергается фрустрациям, которые осмысляются как следствие неполной правоспособности.

— И к чему это снится? — угрюмо спросил средний.

— К пустым хлопотам, — уверенно ответил тот. — Если под выходные.

— А что за фильм, кстати, они там смотрели? — спросил четвертый. — Когда еще он вопил в сортире?

— «Слушая Листа», — сказал опять младший сантехник. — По-английски каламбур в названии. Я в сети натыкался на аннотацию, сейчас найду… Вот, не угодно ли послушать:

«Рейчел — пианистка, влюбленная в своего одноклассника Стива и мечтающая победить на конкурсе исполнителей Листа. Но ее родные, отягощенные собственными проблемами и комплексами, не могут стать ей опорой. Ее отец, давно порвавший отношения с матерью и увлекшийся тантрическими практиками, не уделяет внимания детям от первого брака. Брат ее матери Чарли, выдающийся египтолог и поэт, поклонник Эзры Паунда, впал в душевный кризис, заразившись экваториальным сифилисом от бедуина. Ее престарелый учитель Сидней Льюис, хотя и законченный наркоман, но единственный человек, на чье понимание может она рассчитывать в сложных отношениях со Стивом и в перипетиях исполнительского конкурса. Удастся ли ей реализовать мечты и объединить семью вокруг своего рояля?

Фильм завоевал Приз зрительских симпатий на международном фестивале фильмов в Сан-Себастьяне».

Тут ролик есть, —