Биологическая безопасность превыше всего. В общественном доме тренеры дают насекомым только ту пищу и воду, которые предоставляются здесь же, на месте, используют только те принадлежности, которые предоставляются спонсором и применяются в казино. Широко известно, что тренеры обмакивают свои травяные кисточки в раствор женьшеня и других веществ, которые, словно нашатырь в углу боксерского ринга, могут воскресить даже самого измотанного бойца. Широко известно, что тренеры пытаются отравить пищу и воду сверчков своих соперников или попрыскать на них токсичным газом. Широко известно, что они готовы спрятать в своих кисточках миниатюрные ножи и намазать кончики своих пальцев отравой, надеясь поближе подобраться к конкурентам.

И всё же даже общественный дом не вполне защищает от уловок. Одно из его слабых мест – процедура приема сверчков. Когда они поступают сюда, их кормят, а потом взвешивают на электронных весах. На стенке горшка делается запись о весе наряду с датой и именем владельца, и именно по весу подбираются пары противников для боев. Сверчков – очень тщательно – подбирают так, чтобы их силы были максимально равными и чтобы бои были максимально справедливыми, насколько это возможно; эти старания отражены и в обычае собирать равные ставки на обоих насекомых перед боем. Вес указывается в чжэнях: это шанхайская мера веса, применяемая специально для сверчков; сейчас она используется по всей стране. Один чжэнь – примерно пятая часть грамма, а разница между бойцами в паре должна составлять не больше 0,2 чжэня. Тренеры, почуяв возможность для мошенничества, научились манипулировать весом своих подопечных. В прошлом они прямо перед взвешиванием выдерживали сверчков в «сауне», чтобы высушить организм. В наше время чаще применяются химические препараты для обезвоживания: выявить их невозможно, а здоровью насекомых они, судя по всему, почти не вредят. После того как сверчок накормлен, взвешен и принят, он проводит не менее пяти дней на попечении сотрудников общественного дома и навещающего его тренера, восстанавливает силы и, если уловка срабатывает, дерется с противником в низшей весовой категории: вообразите себе Майка Тайсона против Шугар Рэя Леонарда!

Скоро мы вновь пришли в казино Начальника Суня, снова заняли почетные места, снова, как загипнотизированные, взирали на сверчков. И вновь на меня произвел впечатление абсолютный профессионализм. Тут всё было организовано без сучка без задоринки: помощники из общественного дома вносили надежно запертый металлический ящик, судья был проворен, Начальник Сунь приветливо общался с клиентами. Возвращаясь в город, мы успели на последний поезд в метро, и я снова вспомнил спор за обедом между Начальником Яном и господином Туном. Начальник Ян твердо отстаивал свое мнение, что ничто не важно так, как безупречная репутация фирмы, и теперь-то я понял почему. Как-никак, только спонсор и его сотрудники имеют свободный доступ к сверчкам, а надзора за ними нет. Они почти без труда могли бы повлиять на состязания разными скрытыми способами: нанять пристрастного судью, подобрать неравные пары противников, плохо ухаживать за конкретными насекомыми или лелеять любимчиков (в том числе своих собственных сверчков: Начальник Сунь тоже любит выставлять своих сверчков на арену). Я вспомнил, как Начальник Ян горячо защищал своих сотрудников, когда господин У попросил разрешения обойтись без общественного дома, и тогда я понял: естественно, что ни для кого нельзя делать исключений. Если нет полной уверенности в честности спонсора и его способности оградить свое заведение от насилия, коррупции и полиции, не может быть ни круга игроков, ни состязаний, ни ставок, ни прибыли, ни развлечения, ни культуры.

Доктор Ли Шицзюнь из Университета Цзяо Тун пригласил нас к себе в гости. Там будут несколько журналистов, кое-кто из специалистов по сверчкам, один или двое его коллег по университету. Обязательно приходите.

Я очень хотел познакомиться с доктором Ли. Я видел его интервью в телепередаче, которая оказалась на диске, купленном мной на шоссе Аньгуо. Журналистка восторгалась кампанией, которую вел профессор, – за популяризацию боев сверчков как явления высокой культуры, не опоганенного азартными играми. «Азартные игры, – сказала журналистка за кадром в финале, – испортили репутацию боев сверчков. Бои сверчков – это как пекинская опера, это квинтэссенция нашей страны. Многие иностранцы считают, что это самый типично восточный элемент нашей культуры. Мы должны вывести их на дорогу, ведущую к свету». За несколько дней до моего приезда в Шанхай доктор Ли снова прогремел в прессе: на сей раз это была газетная статья о турнире без ставок, который он организовал в деловом центре. Газетчик назвал доктора Ли «профессором по сверчкам». Тележурналистка именовала его «почтенным знатоком сверчков».

Квартира доктора Ли находилась в дальнем закоулке малоэтажного жилищного комплекса неподалеку от университетского городка. Этот моложавый шестидесятичетырехлетний мужчина обаял нас, приняв тепло и радушно. Его оживленное лицо обрамляла серебряная грива – иначе не скажешь. Когда мы пришли, в квартире уже находилось несколько гостей, и доктор по-быстрому увлек нас всех в свой кабинет, попутно показывая трофеи увлечения всей своей жизни: картины со сверчками, стихи о сверчках, каллиграфические надписи, начертанные им и его друзьями, – всё это расцвечивало стены и книжные шкафы; имелась также большая коллекция южнокитайских горшков для сверчков – собрание, о котором он написал одну из своих четырех опубликованных книг, посвященных сверчкам [118].

Профессор привел нас в просторную комнату, где заранее разложил различные горшки и принадлежности. Выбрав два горшка, переставил их на низкий журнальный стол, придвинутый к дивану.

Он пересадил сверчков на арену на журнальном столе и пригласил меня сесть рядом. Сунул мне в руку стебель элевзины и, как часто делали многие, предложил пощекотать сверчкам челюсти. Я обращался с кисточкой неуклюже, и мне каждый раз казалось, что я мучаю насекомое: оно в основном просто стояло неподвижно и терпело мои ласки. Но я повиновался и дергал запястьем, как умел… и тут, подняв глаза, я обнаружил, что все присутствующие – за исключением доктора Ли, который, точно мы с ним были наедине, не сводил пристального взгляда со сверчков, – откуда-то вытащили цифровые фотоаппараты и, выстроившись в шеренгу, щелкали с близкого расстояния, точно папарацци на премьере. И Майкл тоже фотографировал! А доктор Ли заделался креативным директором: указывал мне, как держать стебель, как мне держать голову, на что смотреть, как сидеть…

Возможно, в таких ситуациях я редкостно недогадлив, либо мне не хватает предприимчивости. Лишь спустя долгое время, когда я ехал в переполненном автобусе до метро вместе с Майклом и Ли Цзин – умной молодой журналисткой, которую доктор Ли тоже пригласил на ланч, пока мы болтали о моих исследованиях и моих впечатлениях от Шанхая, до меня дошло, что это, собственно, было. Мое простодушие удивило даже Майкла (он, кстати, схватился за фотоаппарат, просто чтобы увековечить момент, – по крайней мере, я так считаю).

Спустя несколько дней в газете Shanghai Evening Post, выходящей гигантским тиражом, появилась статья Ли Цзин «Американский профессор-антрополог, изучающий отношения между человеком и насекомыми, хочет выпустить книгу о сверчках». Подпись к фото, в которой обыгрывался известный афоризм, гласила: «Объединенные любовью к сверчкам, эти два незнакомца сразу же сдружились».