— Давайте — ка сначала посмотрим, что внутри. — Данила не спешил с выводами. — Режь, Клим, брезент.

Клим начал орудовать ножницами. «Или бриллианты, или золото, никак не меньше! Сейчас открою, и увидим! — предвкушал он сладостный миг. — Небось на всю комнату засияет!»

Под брезентом оказалась жестяная коробка из — под печенья. Крышка не поддавалась.

— Приржавела, что ли?

— Дай я! — Не утерпев, Илья схватил нож и поддел строптивую крышку.

Она со скрежетом отлетела. Все подались вперед, едва не стукнувшись лбами. Под крышкой пряталась промасленная бумага. Ахлябин дрожащими пальцами сдернул ее.

Гул разочарования пронесся по комнате. Клим замер с отвисшей челюстью и выпученными от потрясения глазами. Коробка была полна разнокалиберных, уже слегка тронутых ржавчиной гвоздей.

Рассудок Ахлябина решительно отказывался мириться с увиденным. Схватив самый крупный гвоздь, Клим начал остервенело скоблить его кухонным ножом, твердя как заведенный:

— Может, они золотые? А вот как пить дать золотые. Иначе нет смысла их прятать. Таких в магазинах и на рынках полно.

— Было время, когда гвозди были большим дефицитом. Тогда, наверное, кто-нибудь где-нибудь спер и припрятал. Для плотника или даже просто в хозяйстве почти клад. — Данила хмыкнул. — Только, боюсь, к нашему делу они отношения не имеют. Вряд ли этот тип через столько лет явился за гвоздями.

Ребята засмеялись. Клим чуть не плакал. Началось! Уже издеваются! А он так старался! И рисковал. И счастье, казалось, было у него уже в руках! Сейчас Ахлябину больше всего хотелось провалиться сквозь пол обратно в темный подвал.

Диана легко тронула его за плечо.

— Ты не расстраивайся. Каждый на твоем месте подумал бы примерно то же. Ну кому могло прийти в голову, что там спрятаны обычные гвозди?

Сочувствие лишь усилило отчаяние Ахлябина.

— Я должен был посмотреть прямо там. Даниле тоже стало его жалко.

— Нет, ты как раз правильно решил, что надо вскрыть эту штуку всем вместе. Волевой же ты человек, Ахлябин. Я бы, наверное, не утерпел.

От Данилиной похвалы стало немного легче, но лишь на миг.

— Какая разница. Главное, я ничего не нашел.

Голос у Клима сел, звучал хрипло, каждое слово давалось с трудом.

— Ладно, братцы, — поднялся с Данилиной тахты Илья. — Вы тут развлекайтесь дальше, а я из — за вас дела бросил. Гвозди — то у меня свои есть. Могу на них и дома полюбоваться. То есть нет, если бы эти гвозди были хоть из петровских времен, то и впрямь клад. А так…

Илья передернул плечами. Ахлябину вновь захотелось провалиться в подвал. Лучше бы ему вообще там ничего не попалось, или дедушка Соколов засек. Все казалось Климу предпочтительнее случившегося.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — последовала за Ильей Лиза. — Ужасно промерзла. И главное, зря, — добавила она совсем тихо, но Клим услышал.

Диана изо всех сил старалась ему помочь. Ей было ясно: чем раньше они сейчас с Климом уйдут, тем лучше. И она быстро проговорила:

— Мне тоже пора. Столько уроков назадавали! Клим, ты со мной?

Он молча кивнул и, понурив голову, поднялся. Взгляд упал на постылую коробку.

— Данила, а это куда? — спросил он, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Если тебе самому они не нужны, с удовольствием оставлю себе, — откликнулся тот. — Вещь небесполезная, хотя, конечно, и не сокровище.

— Бери, — уныло согласился Ахлябин. — Мне не надо.

Весь путь до их поселка Диана усиленно успокаивала Клима, но ее сочувствие лишь сильнее растравляло его.

Когда они подошли к дому, он спросил:

— Ди, скажи честно, ты мне друг?

— Ну да, — несколько растерялась она. — Разве ты сомневался?

— Не сомневался, — угрюмо произнес он. — Просто, если ты мне друг, не жалей больше меня. Жалость унижает.

И он, не оглядываясь, двинулся по дорожке, ведущей к парадному входу.

Дома была лишь Лариса Петровна — мамина помощница по хозяйству.

— Ты почему сегодня так долго? — недовольно спросила она. — Мне уже уходить давно пора, а тебя все нет.

— В школе задержали, — буркнул он.

— Натворил чего? — пытливо уставилась на него она.

— Ничего не творил. Дела были.

Тут Лариса Петровна обратила внимание на его внешний вид.

— Бог ты мой! И где же ты умудрился так увазюкаться? И куртка, и джинсы! Ну — ка снимай и прямым ходом в стиральную машину.

— Тогда вам придется задержаться, — мстительно бросил Клим.

Лариса Петровна задумалась. Она сегодня собиралась на свидание, а до этого ей надо было попасть в парикмахерскую, чтобы почистить перышки и навести красоту.

— Ладно. Просто кинь в грязное, завтра постираю, а ты в школу наденешь другую куртку.

— Разберусь.

— Тебя что, били? — продолжала внимательно изучать его Лариса Петровна. — И на лбу вроде синяк.

— Элементарно испачкался. Сейчас пойду умоюсь.

— Есть — то хочешь?

— Не надо. В школе обедал. А захочу, сам себе разогрею.

Возражать и настаивать сегодня не входило в планы Ларисы Петровны, и она, бросив уже на ходу, что готовый обед стоит в холодильнике, покинула дом Ахлябиных.

— Меньше народу, больше кислороду, — пробормотал ей вслед Клим.

Он скинул с себя перепачканную одежду, отнес в подвал, где у них была оборудована прачечная, умылся, переоделся в чистые джинсы и майку, а потом, поразмыслив, направился на кухню. Есть — то, оказывается, несмотря на его протесты, хотелось. Увы, после еды хорошее настроение к нему не вернулось.

Лариса Петровна, дойдя до салона красоты под названием «Бьюти Люкс», расположенного в торговом центре и, по стечению обстоятельств, принадлежавшего маме Данилы и Марфы, которая, собственно, там и работала вместе с их бабушкой, обнаружила, что ей придется еще минут десять подождать очереди. Ну, главное, не опоздала. Взяв с журнального столика глянцевый журнал, она начала было его пролистывать, однако никак не могла сосредоточиться. Из головы не шел странный вид Клима.

Конечно, мальчишки постоянно дерутся, но у Клима ничего и разбито не было — ни синяков, ни крови. И сам не жаловался. Однако этот вопрос в некотором роде находился в ее компетенции. Лариса Петровна, конечно, не нянька, но Юлия Павловна просила за ним приглядывать и в случае чего сразу ставить ее в известность. До сих пор с парнем никаких проблем не было, и ни разу он еще не являлся в таком виде домой. Наверное, надо доложить, а дальше пусть сами с матерью разбираются. Молодежь — то нынче шустрая. Проглядишь — неизвестно чем кончится. Нет уж, лучше она проявит излишнюю бдительность. Хозяйка будет только благодарна.