Майкл понимал. Он вскочил и обнял Оливера.

– Вот мудак! Значит, он все же выбрался с Лансароте…

По крайней мере, полтора года назад Гильермо Гордон был жив, более того, теперь известно, где он тогда находился. К облегчению, которое испытывал Оливер, примешивалась злость: если брат был жив, почему не давал о себе знать? И где он сейчас? Найдут ли что-нибудь в этом непальском ящике? Оливер и Майкл прикидывали варианты, каким образом Гильермо мог оказаться в Непале, что он там делает и какие шаги теперь может предпринять следствие.

Анна внимательно и молча слушала их возбужденный разговор. Подходящий момент, чтобы поведать Оливеру об истинных причинах ее появления в Кантабрии, потерян. Хватит ли ей смелости попытаться снова? Сможет ли она как-то смягчить, приукрасить правду, не исказив при этом суть? Нет, то, что она хочет сказать, не имеет оттенков. Она тяжело вздохнула.

Акисмон, Сан-Луис-Потоси, Мексика

Три года назад

6:30 утра

Артуро Дюбах по характеру был человеком прагматичным и недоверчивым, а его инстинкту выживания и предусмотрительности позавидовала бы любая мамаша. У него всегда имелись под рукой сменные носки: он считал, что археологу полагается позаботиться о ногах, особенно если работаешь на раскопках под открытым небом. Важно также иметь при себе одежду на любую погоду: никогда не знаешь, что ждет тебя во время раскопок – жара, или холод, или дождь.

– Почему ты стал археологом? – спросила Вероника тем вечером, когда они познакомились, не догадываясь, что через несколько недель станет его подругой. Они в компании общих друзей сидели в пабе в богемном женевском районе Каруж, дело было за восемь-девять месяцев до того, как их группа, четверо ученых из разных стран, познакомилась в Нёрдлингене с Вандой Карсавиной.

– А почему бы и нет? – ответил он. – История и геология сами по себе достаточно интересны, что тут еще объяснять.

– Ну не знаю. Просто это не самая обычная профессия.

– Как и галерист, – парировал он.

– Ладно, но признай, что моя работа совсем не такая экзотичная, пусть даже я много путешествую.

– Я тоже вечно в разъездах.

– А ты не устаешь постоянно ездить то на одни, то на другие раскопки?

– Я сотрудничаю с разными проектами, читаю лекции тут, в Швейцарии. Но я действительно довольно много путешествую – наверное, это все мой ген авантюризма.

– Твой что?

– Мой DRD4. Ген странников.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет. Я счастливый обладатель вариации гена DRD4-7R, который и является причиной моей тяги к новизне и поиску приключений.

– Да не выдумывай! – весело воскликнула Вероника и отпила вина.

– Зачем мне такое выдумывать? Считается, что это положительная мутация в гене, но ее носитель может страдать пониженной концентрацией внимания, если будет вести оседлый образ жизни. Также считается, что я более склонен к принятию рискованных или опасных решений. Но у меня все ровно наоборот, во мне инстинкт самосохранения пустил крепкие корни. – Артуро рассмеялся.

– Ясно. То есть ты чудак.

– Похоже на то, – пожал он плечами.

Вероника молча, с любопытством смотрела на него. Артуро вдруг ощутил, как проникается доверием к этой девушке с серьезно-насмешливым взглядом.

– Рассказать тебе правду, почему я стал археологом?

– Конечно.

– Чтобы изучать неизведанное в истории.

Вероника несколько секунд оценивала ответ. Потом подняла руку, подзывая официанта, и заказала еще два бокала вина.

– Уже все изучено. Даже окаменелости, даже всевозможные гипотезы, любые самые дурацкие выдумки становились объектом изучения и исследований, – заметила она.

– Но ведь можно обнаружить новые останки и сделать новые открытия.

– Подобные тем, что уже были сделаны?

– Или открыть нечто новое, что опровергнет устоявшееся, – стоял на своем Артуро.

– Кажется, некий господин несколько веков назад уже утверждал, что Земля не плоская, а круглая, ты припозднился.

– Правда? Эх, он меня опередил, – снова рассмеялся Артуро. (Она над ним издевается?)

Но нет, устремленный на него взгляд был серьезным, уверенным и заинтересованным.

– Хотя бы признай, что новые гипотезы всегда возможны.

– Наверняка, – сдалась она. – И я согласна с тем, что это интересно.

– Да, для меня это не просто работа. Хотя я и не пытаюсь изображать Индиану Джонса, если ты вдруг подумала о чем-то таком.

– И в мыслях не было. Ты меня обезоружил рассказом о гене авантюризма, – улыбнулась она. – И, если честно, ты совсем не похож на Харрисона Форда, – она прищурилась, – ты гораздо привлекательнее.

* * *

Сейчас, ранним утром, стоя перед удивительным явлением мексиканской природы под названием Пещера ласточек, Артуро с улыбкой вспоминал этот разговор. Они с Вероникой встречались почти три года, и все было хорошо. Они даже съехались. Веронику, казалось, не раздражали его вечные разъезды, она и сама частенько уезжала. На это приключение Артуро согласился с легким сердцем – в эти дни Вероника тоже уехала. Иначе он бы завершил работу в пещере Лечугилья и сразу вернулся домой.

Артуро осмотрелся – уже появились первые туристы. Пока их было немного, человек десять. Стрижи вылетели из пещеры точно в указанное время.

Вид Пещеры ласточек подавлял. Но не красотой, необычностью и вылетающими птицами. Подавлял звук. Монотонный, пронзительный, оглушающий – это сливались в единый хор несмолкающие птичьи крики.

– Черт, там, внизу, наверное, все в птичьем дерьме, – скривился Артуро.

– А ты ждал, что мы попадем во дворец с горничными? – отозвался Марк. – Мы сейчас увидим сказочный подземный мир, так что не хнычь.

Паоло, не обращая внимания на их перепалку, безостановочно щелкал камерой, фотографируя вылетающих птиц, которые спиралью поднимались в небо.

Артуро все никак не мог отвести взгляд от пропасти.

– Свободное падение продлится где-то секунд десять, так?

– А потом два часа, и это как минимум, карабкаться назад, – отозвался Паоло, не переставая фотографировать.

– Вы в курсе, что уастеки знали про эту пещеру, но боялись приближаться, поскольку были уверены, что ее населяют злые духи? – вмешался Хельдер.[28]

– Это успокаивает, – пробормотал Артуро, вызвав новый поток шуток.

– Это не ты ли трепался о своем гене авантюризма? – спросил со смехом Хельдер.

– Иметь генетическую предрасположенность к приключениям не то же самое, что иметь склонность к суициду.

– Суицид! Да что за муха тебя сегодня укусила?

Паоло, как всегда, попытался примирить их, вернувшись к теме индейцев:

– Уастеки совсем не исключение, в примитивных культурах пещеры считались чем-то мистическим, своего рода входом в подземный мир. Короче, особое место. Собственно, так оно и есть.

– Кому, как не нам, это знать, – заметил Марк. – Пещеры – последняя граница планеты, в ее недра способны проникнуть лишь самые отважные. – Он явно обращался к Артуро Дюбаху.

– Я собираюсь туда проникнуть, но не с парашютом.

– Ну