Сегодня Майкл выбрал в качестве сопровождения итальянскую музыку. Чезаре Кремонини желал гостям доброго дня своим “Удачным вояжем” – сладкая, чуть навязчивая песня советовала оставить все позади и двигаться вперед, наслаждаться каждым шагом. Музыкальное сопровождение, что ни день разное, добавило дому очарования, а рейтингу виллы – баллов; музыка стала частью обстановки “Марины”.

– А ведь тебе удалось превратить музыкальные завтраки в изюминку отеля, – как-то сказал Оливер другу во время прогулки по Ракушечному пляжу.

– Толика элегантности и щепотка заботы о гостях, друг мой. И немного Блэйка еще никому не повредило.

– А что прикажешь делать, когда ты уедешь? Оставишь мне свои диски?

– Вот же ты нудила. Ну само собой, оставлю. Только с музыкой нельзя обращаться как попало. Летние мелодии не то же, что зимние, а музыка для пасмурного или солнечного дня – полные противоположности. Не существует мелодии для любого состояния души. Но могу ли я в этих вопросах положиться на твое музыкальное чутье? Вряд ли.

Оливер рассмеялся, прекрасно понимая, что с отъездом друга ему будет сильно его не хватать. Он всегда знал, что без основательного вложения в рекламу, чтобы из виллы получилось сделать бизнес, не обойтись, но неожиданно мрачная история про найденную в доме мумию оказалась магнитом для туристов. Правда, в последнее время интерес к тем давним событиям начал ослабевать, однако вилла уже обзавелесь отличной репутацией. “Марина” завоевывала популярность не только из-за музыкальных набросков Майкла Блэйка, но прежде всего благодаря удачному расположению, собственному выходу к пляжу, уютному колониальному стилю и отличной кухне.

Завтраки для постояльцев особняка действительно были разнообразными и щедрыми; сейчас, несмотря на низкий сезон и февральские холода, пять из девяти имеющихся номеров были заняты, а теперь и шестой понадобился – для свалившейся как снег на голову Анны.

Прямо сейчас Анна пыталась убедить Майкла в необходимости ввести в меню здоровое питание.

– Майкл, дорогой, я же не говорю, что вы должны подавать только веганскую пищу, но подумайте хотя бы об отдельном меню для вегетарианцев. Меня мутит от одного запаха бекона и яичницы.

– Анна, говори по-испански, – прервал ее Майкл, – мне нужно практиковаться, да и вообще это невежливо, ты же в Испании.

– Я уже сто лет по-испански не говорила, и знаешь, как я страдаю от запаха бекона, вида плоти животных на подносе…

– Ничего страшного, – ответил Майкл на испанском, – тебе просто нужно адаптироваться к местным привычкам. А вы, вегетарианцы, даже яиц не едите?

– Я тебе уже объясняла, – страдальчески вздохнула Анна, но все же перешла на испанский.

Гости, завтракавшие в столовой, с интересом прислушивались к их разговору, не забывая расправляться с вкуснейшей кантабрийской выпечкой.

– Я не вегетарианка, а веганка, ве-ган-ка. То есть не ем не только мяса, но и вообще никакой животной пищи, включая молоко, яйца и мед.

– For God’s sake![25] А что же ты тогда ешь на завтрак, лапуля? Лук-порей?

– Ох уж эти твои шуточки, Майкл. Сам же видишь, что никакого лука-порея. – Анна указала на свой столик – булочка, черный кофе, апельсиновый сок и сливовый джем.

– Вижу-вижу. Согласно вашей философской чепухе, ты не ешь ничего, что когда-то ходило и дышало.

– Именно так, – ответила Анна. – Считай это этическим веганством, если хочешь. Чувствую себя прекрасно и всем тоже советую, – добавила она, обращаясь к постояльцам.

– Господи. Ну а сливочное масло? А? Чем провинилось сливочное масло? Или мед? Или яйца? Ради них никто не мучает животных.

– Они животного происхождения. А насчет того, что никто не мучает животных, ты ошибаешься. Разве несчастных куриц не содержат в переполненных курятниках? Думаешь, пчелам нравится, что их соты трещат от избытка меда? И тебе кажется этичным и нормальным, что корову разлучают с новорожденным теленком, чтобы забрать молоко для человека? Разве ты поступил бы так с роженицей, оторвал бы от нее ребенка, стал бы пить вместо него содержимое ее молочных желез?

Майкл в отчаянии воздел руки:

– Недостаток витаминов явно лишил ее рассудка. Господи, ниспошли же на ее тарелку ломтик бекона, дабы привести в чувство!

Анна рассмеялась:

– Ты просто невыносим.

– А ты просто сбрендила, – ухмыльнулся он и заговорил, понизив голос: – В любом случае, я здесь временно, а за все, включая меню завтрака, отвечает Оливер. Но тебе не мешало бы получше питаться, ты же просто кожа да кости! Тебе нужна более сбалансированная диета.

– Ты не прав, я уже на самой что ни на есть сбалансированной диете. Это ты не хочешь исследовать новые возможности, ты безнадежно отравлен культурной и гастрономической идиосинкразией. Просто взгляни на себя, твой спесишизм ужасен.[26]

– Спеси…что?

– Спесишизм. Почему ты ешь баранину, но не ешь собачатину? Оба этих животных наделены разумом, но одно ты употребляешь в пищу, а другое нет. Ты же умиляешься, глядя что на щеночка, что на ягненка. Милых котиков ты не ешь, а не менее милых кроликов еще как. Почему? Как ты не понимаешь – твой разум безнадежно отравлен!

– Нет, милая, в моем случае это обусловлено культурными и прочими факторами, а вот ты выбираешь лук-порей просто потому, что у тебя есть возможность выбирать. Окажись мы в джунглях, поглядел бы я, как ты отказываешься от мяса ради выживания. А еще, раз уж на то пошло, растения – тоже живые существа…

Их спор прервало появление Оливера. Музыка сменилась более энергичной, в столовой зазвучал голос итальянки Малики Аян с композицией “Делать не всерьез”[27], призывавшей не терять времени и возможностей и двигаться в своем ритме. Она пела также о том, что не стоит относиться к прошлому с излишней серьезностью.

– Ого, в следующий раз, если зайдет такой интересный спор – сразу зовите меня, – весело сказал Оливер.

– Я тут ни при чем, – открестился Майкл. – Это все она, заделалась буддисткой и села на диету из петрушки.

Он встал и скрылся в кухне. Анна приступила наконец к завтраку, Оливер подсел к ней за стол.

– Прости нас за еду, – извинился он, хотя в голосе отчетливо звучала ирония, поскольку он считал завтраки великолепными, – надеюсь, хотя бы спалось тебе хорошо.

– О, спала я прекрасно, дом совершенно чудесный, Оливер, а какие виды! И завтрак замечательный, просто мне теперь привычно несколько иное… Но такое излишество и перевод продуктов… не могу я так.

– Пожалуйста, Анна, только не говори, что мы все тут на Западе негодяи. То, что мы пользуемся некоторыми привилегиями, вовсе не значит, что мы не знаем, как живут люди в других местах.