Второй тоже задёргался, собираясь поехать вверх, но так и не смог. А то получилась бы улыбка до ушей.

Кайдаш удивился. Очень удивился. Столь неожиданной любезности и дружескому жесту. Растерялся, пожал протянутую руку. Автоматически. А Ши всё это время молча стоял возле дверей. Ждал распоряжений от пристально рассматривающего его врача.

Темнота отступала постепенно, взрывалась яркими фейерверками, и за ними проявлялась…

Нет. Не может быть! Опять?

Значит, Кайдаш всё-таки сдал. И чип по-прежнему в голове. Хотя, скорее всего, уже другой. Работающий. И постепенно начинает обволакивать пелена смиренного спокойствия.

Чёртовы люди. Чёртова комната.

Он видит её даже с закрытыми глазами, а на коже и кончиках пальцев навечно остались ощущения от прикосновений к каждому находящемуся здесь предмету, к каждой поверхности. И он опять повторяет в собственной позе прямой угол соединения стены и пола.

Скоро врастёт в них. И жизни в нём ничуть не больше.

Дверь отъехала. Звук тоже до отвращения знакомый, прочно вписавшийся в память. Иногда включается сам по себе, словно поставленная на таймер фонограмма.

Кого там несёт? Неужели Кайдаш явился? Посмотреть виновато? Или даже произнести несколько оправдательных фраз. Или…

Хотел развернуться и не смог. Тело так и застряло между сном и явью. Только чувства работали. И они точно определили, кто пришёл.

Опять слишком знакомо. И никак не хочет забываться. Но это совсем другие воспоминания.

Запах, ритм сердца, дыхание. И даже особое звучание шагов.

Кира.

Она-то что здесь делает? Как сюда попала? Чокнутая. Неужели не понимает?

Нельзя ей здесь быть. Никак нельзя.

Сдвинуться с места так и не получается. Сознание по-прежнему существует отдельно от тела. Не желает воссоединяться. Всё ещё надеется окончательно оборвать связь и освобождённо умчаться прочь?

Кира подошла. Близко. Опустилась на колени, упёрлась в пол ладонями, потянулась вперёд.

К нему.

Губы у неё точно такие же, как раньше. Мягкие и нежные. Задохнулся от их прикосновения. Или, наоборот, наконец-то смог по-нормальному дышать? Ожил.

Ну прямо как в сказке. Разбужен поцелуем от колдовского сна.

Полный идиотизм.

Шевельнулся, отлип от стены, протянул к Кире руки. Хотел обхватить, придвинуть к себе ещё ближе.

Или нет?

Пока не увидел ‒ не чувствовал, не воспринимал. Одна-то рука занята.

Пистолет в ней. Всё тот же. Задание не выполнено, а он должен непременно довести его до конца.

Иначе так и продолжится ‒ попытка за попыткой. До нужного результата. Ведь других финалов у программы нет. Не получилось ‒ на старт и новый круг.

Этот будет последним.

Прежнее непреодолимое желание нажать на спусковой крючок. И теперь он не промахнётся. Даже нарочно.

А Кира не замечает упирающееся в неё пистолетное дуло.

Вот зачем припёрлась? Зачем вернула его в реальность? Опять подставилась сама. Всегда подставляется.

Что ж ты делаешь?

Указательный палец сгибается. Медленно. Ещё чуть-чуть усилий. Последний миллиметр. Взгляд в упор.

Видеть. В мельчайших подробностях. Как будет изменяться её лицо. Пока не застынет навсегда.

Остано…

Удар по голове. Не слишком сильный, но болезненный. И будто опять что-то взорвалось внутри черепа. И на какое-то время перестал соображать.

Резкий рывок. Назад и вниз. Схватили за руки, надавили на плечи, прижали к полу.

А ведь рядом никого. Материального. Только голос.

‒ Почему он так дёргается? Это нормально? Что с ним?

Громкий, резкий, отрывистый. Сверлом въелся в мозг, породил непреодолимое желание заткнуть уши, сжать голову. Чтобы не разлетелась на части. Но что-то цеплялось за руки, мешало.

‒ Разве нам его удержать? Раскидает, как котят.

Что ж он постоянно орёт? Как всегда громогласный, многословный, надоедливый.

Вит.

‒ Да вколите же ему что-нибудь успокоительное!

И как всегда добрый.

‒ Не надо. Я всё.

Губы, кажется, двигались, а получился ли звук ‒ неизвестно. Вроде получился. Потому что Вит с облегчением возвестил:

‒ А! Не надо. Он уже вменяемый.

Ага. Теперь вменяемый. А всё, что виделось и случилось раньше ‒ ненавистная комната в лаборатории, Кира, пистолет, удар по голове ‒ бредовый сон, вызванный наркозом.

‒ Ты как?

‒ Нормально.

Они все трое здесь. Хамелеон, Кайдаш и врач. А с мозгами, похоже, всё в порядке. Соображают, анализируют поступающую извне информацию. И вроде бы без сбоев.

Наверное, уже можно встать. Ему же скальп не снимали, череп не вскрывали. Аккуратная микрооперация.

Но чужая рука опять легла на плечо, придавила. Не к полу. К спинке операционного кресла.

‒ Не торопись. Отдохни.

Кайдаш.

‒ Обещаю, всё будет в порядке.

Он обещает! Смешно слышать. Ну и чёрт с ним. В любом случае Вит тоже рядом. Присмотрит. За всеми.

Расслабился, постепенно отключал чувства. Опять тело отдельно, сознание отдельно. Не с ним.

Ему осталось нечто третье. Которому не находилось определения. Маленькая субстанция, искра, сохраняющая в себе жизнь.

***

Кайдаш сидел за рулём, Ши на соседнем кресле, как раз левым боком. Именно слева за ухом и был выбрит небольшой участок. Место операции. И Ши натянул капюшон на голову. Не как обычно ‒ почти до самого носа. Слегка накинул, чтобы прикрыть лысый кусочек. И правильно. Он бы, наверняка, смущал и отвлекал Кайдаша.

На заднем сидении устроился тот самый здоровяк с нервным тиком. Откинулся на спинку, скрестил руки на груди. Смотрел вверх, в потолок, с крайне задумчивым видом, иногда прикусывал нижнюю губу.

Машина плавно неслась по широкой ленте шоссе. Прямо в утро. Туда, откуда разливался свет наступающего дня. И только ровное гудение мотора, больше никаких звуков. Кайдаш не включил ни радио, ни магнитолу. Наверное, ждал. Ждал каких-то слов.

‒ Помимо меня кто-то есть в лаборатории? ‒ нарушил молчание Ши.

Он заранее знал ответ на свой вопрос, но желал лишний раз убедиться, что не ошибался. А Кайдаш не торопился ни опровергать, ни подтверждать. Он ожидал других тем и теперь в первую очередь хотел понять, к чему этот интерес. Оторвался от дороги, бросил на Ши короткий взгляд.