В комнате было несколько металлических шкафов, каждый с отдельным замком. Они могли с легкостью сложить туда всю амуницию, которую сняли с монстра. Вместо этого Эллиотт взял маску, диск и наплечную пушку и под пристальным взглядом существа унес все эти вещи в другое место. Через две комнаты отсюда был маленький сейф. Он положил туда все три предмета и надежно запер. Не ради безопасности, а потому, что старик подозревал, что именно этих трех вещей ублюдку будет недоставать больше всего.

От этой мысли он почувствовал легкое удовлетворение.

Затем Папашу посетила запоздалая мысль, что надо бы положить в тот же сейф и наруч с панелью управления. Эллиотт убедился, что тварь увидела, что именно он уносит.

Пришелец не издал ни звука.

16

Его нашел Фаулер. Эллиотт ясно помнил этот факт. Парня практически потряхивало от возбуждения, когда они подобрались поближе.

– Может, полкилометра от нас. Эти следы свежее некуда, – почти шептал Фаулер, потому что они понятия не имели, с чем имеют дело. Знали лишь, что их противник смертельно опасен.

Внезапно позади них раздался крик. Это кричал Симмонс, в затылке которого образовалась идеально круглая дыра. Что бы его ни ударило, оно прошло сквозь его голову и врезалось в дерево, к которому парень на мгновение прислонился. Это был крайне плохой способ умереть, а больше тут ничего и не скажешь.

Да, Симонс шел замыкающим, но он был хорошо виден Эппингеру и Гроффу. Оба услышали крик и развернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как голова Симонса врезается в дерево. Они наблюдали за тем, как он умирает от раны, полученной без каких-либо видимых причин. Это было не пулевое ранение. Не взрывчатка. Всего лишь смертельный удар, который просто не должен был случиться.

А затем разразился настоящий ад.

Эппингер и Грофф обрушили на деревья позади трупа Симонса свинцовый град. Если там кто-то и был, он должен был умереть еще до того, как они закончили стрелять. Но когда солдаты пошли проверять, они не нашли ни одного физического доказательства, что кого-то убили или вообще во что-то попали.

Фаулер как можно внимательнее огляделся по сторонам.

– Там, – прошипел он, – на деревьях.

Но когда Эллиотт посмотрел туда, он ничего не заметил.

– Что это было?

– Не знаю, – признался Фаулер, – просто движение. Я не смог отчетливо разобрать.

Они продолжили искать. Им больше ничего не оставалось. Они забрали армейские жетоны и упаковали тело Симонса в холщовый мешок. Однако им пришлось оставить тело здесь. Если бы они могли, то забрали бы труп на обратном пути, но никто не мог предсказать, когда это будет. Они намеревались продолжать идти, пока не найдут то, зачем пришли.

Эллиотт прочитал молитву о погибшем.

* * *

В течение следующих двух дней его вера подвергалась испытаниям.

Исчез Грофф. Они так и не выяснили, что с ним стало. Ни тела, ни жетонов. Ни единой капли крови. Всегда оставалась вероятность, что он просто решил удрать, но Эллиотт не поверил в нее ни на секунду.

Несколько часов спустя они нашли Эппингера… ну, или то, что от него осталось. Что-то в буквальном смысле оторвало от его тела голову и вырвало позвоночник. Останки были практически рядом с ними все это время, но никто не услышал ни звука. Бедолага пошел облегчиться – когда они его нашли, его штаны все еще были спущены до лодыжек, – а затем что-то убило его и разорвало на части, не издав ни единого звука, который мог бы предупредить людей, стоявших, пожалуй, метрах в тридцати от погибшего.

* * *

На следующий день освежевали Картера. У парня было несколько татуировок, которые он сделал, пока был за границей. Эллиотт с болью задумался, не поэтому ли с него сняли кожу.

К концу четвертого дня, когда солнце опускалось за горизонт, Эллиотт, Рабинович, Фаулер, Хэнкок, Бертон и Чемберс были еще живы и в добром здравии. Прежде чем расположиться на ночлег, Фаулер отошел от остального отряда и расставил вокруг лагеря несколько противопехотных мин «Клеймор». Затем он постарался, чтобы его товарищи все как один уяснили, куда стоит смотреть, а куда не стоит ходить. Они и так уже потеряли достаточно парней от рук того, кто за ними охотился.

«Клейморы» были простыми и эффективными. Фаулер разложил мины с тех сторон, подходы с которых хотел защитить, расставил растяжки, и всякого, кто бы наткнулся на мину, теперь ожидал душ из такого количества шрапнели, что хватило бы на целый батальон. Фаулер расставлял мины уже третью ночь, еще ни разу никого не поймал, но каждый раз он продолжал настаивать до тех пор, пока Эллиотт ему не уступал.

…Их разбудил первый взрыв.

– Это что еще за херня? – шепотом спросил Бертон.

– «Клейморы», – ответил Фаулер, в его голосе прослеживались торжествующие нотки.

Второй взрыв подготовил их ко всему, что могло двигаться в их сторону. Вот только они никак не могли подготовиться к тому, что предстало перед их глазами.

Враг притаился в ветвях деревьев наверху. Он был большим, мускулистым и как минимум двухметровым. Металлическая маска скрывала лицо, а сзади свисали странные волосы, напоминающие дреды. Голени, колени и часть бедер существа были закованы в броню. На плече красовалось какое-то приспособление, и существо кровоточило как минимум в десяти различных местах. Кровь была зеленой.

Существо было окровавлено, и оно было в ярости.

Тварь легко спрыгнула с шестиметровой высоты. Оказавшись на земле, она взмахнула тяжелым клинком и раскроила Чемберса на две части. У парня не было ни единого шанса. Его просто разрезали пополам, и Эллиотт одним из первых заорал благим матом при виде этого.

Фаулер бросился на тварь с охотничьим ножом в одной руке и пистолетом в другой. Он взмахнул ножом – зловещей штукой с двадцатисантиметровым лезвием – и пырнул им устремившуюся к нему тварь. Затем выстрелил, но пуля отскочила от брони на груди существа.

В следующую секунду Фаулер взорвался.

Штука на плече твари оказалась станковым оружием, и оно разорвало парня на кусочки.

Хэнкок поднял свою М-16 и несколько раз выстрелил в существо, но добился не большего успеха, чем Фаулер. Большая часть пуль отрикошетила от брони на груди существа. Две угодили в плоть, но монстр даже не замедлился. Он выстрелил чем-то из запястного оружия, и Хэнкок завалился на спину с дымящейся раной в груди. Он кашлянул кровью и затих.

Рабинович и Бертон нырнули в подлесок и попытались обойти тварь с флангов, оставляя Эллиотта в самом центре. Тварь устремилась на него. Роджер увидел, как из наруча на запястье выскакивают клинки, и умудрился как-то блокировать первый выпад. Следующие удары не заставили себя ждать, но вместо того, чтобы уклониться, Эллиотт шагнул ближе и попытался остановить его обеими руками. Всех его усилий хватило едва-едва.

Тварь хрюкнула, изогнулась, а в следующий миг Эллиотт уже взлетел в воздух и приземлился в подлеске. Когда он остановился, его сердце яростно забилось, а глаза чуть не вылезли из орбит, и не только потому, что противник был таким большим, а еще и потому, что агент приземлился в считаных сантиметрах от одной из растяжек Фаулера.