Не все упали с неба красиво; не обошлось без сломанных крыльев, обугленных лиц и прочих ужасов. И все равно, Антон, на две части ни одного из будущих демонов не разрубили и кишки не выпустили. Понимаешь, что это значит? За много тысяч лет существования Преисподней инцидент с расчленением случился впервые.

Ни то чтобы силы Зла были сильно слабее Света в день, когда случилось восстание. Ангелы мало отличаются друг от друга, за исключением таких выдающихся существ, как Георгий или Михаил. Они — любимые сыночки Господа Бога, их он наделил особенными чертами, выделяющими их среди остальных ангелов. Качки, одним словом…

Когда случилось восстание в Раю, нас было попросту меньше, чем тех, кто остался на стороне Бога. Если бы силы были равными, еще неизвестно, чем бы закончилось наше дело, ведь сам Господь в битвы никогда не вмешивается. Даже Богородицу на полях сражений видят иногда, а Его никогда нет, а все потому, что Всевышний обожает делать все чужими руками. К чему я это говорю? Да к тому, что я не знаю, кто у нас в Подземном мире мог бы растерзать целого ангела на кусочки. Демоны теряют форму, сидя тут, мы же не ангелочки-хранители, которые на метро, через весь город с тремя пересадками, по полтора часа в одну сторону за своими смертными ездят, вот у кого калории сжигаются!

Представителя Рая убил кто-то большой, кто-то свирепый, способный впасть в ярость, а в ней — забыть о том, на кого он нападает. Кто это может быть? Всех нас, как ни крути, воспитали в трепетном ужасе перед Богом и его могуществом. Каждый демон, если он не полный идиот, знает о том, что стоит разгневать его, и наступит конец всему Аду. Альтруизм не свойственен силам Зла, сам понимаешь, поэтому о своей шкуре никто не забывает и гибели Ада, который является нашим домом, никто не допустит.

Ладно с ангелом, Дьявол бы с ним, чтоб у него во веки веков хвост на каждую девственницу стоял, — можно было бы списать на недоразумение, на интриги Рая какие-нибудь. Всякое бывает… Но проходит совсем немного времени, и случаются взрывы. Я напомню тебе, Шальков: любой теракт, особенно в Москве, тщательно планируется нашими экспертами. Да ни один воин Аллаха, ни один сопливый студент-оппозиционер не сможет в своем подвале сделать даже хлопушку до того, как к нему явится наш Данталиан[13]. А тут Москва была подорвана одновременно в нескольких местах. И, внезапно, эпицентры взрывов — тайные проходы в Ад!

Прямо сейчас, дорогой мой Антон, ни одна тварь, оказавшаяся на Земле, не может вернуться к себе домой. Не то чтобы это плохо, но излишнюю активность Зла на Земле заметят в Раю; хорошо, если к нам не будет претензий. Небесам же неинтересно, кто и что взорвал, все равно до грешников им и дела нет. А вот нам необходимо разобраться, понимаешь, Шальков?

Мне перед Люцифером надо ответ держать, Антон. Он за нас… За нашу свободу благоволением Бога поплатился. Высшие демоны обязаны помогать ему, так и знай. Потому что в противном случае Ад — всего лишь выгребная яма с пиявками, у которых есть зубы, но нет глаз и мозгов, чтобы эволюционировать в питбулей.

Без нас Дьявол, чтоб у него спина не облысела, не справится, Шальков. Один в поле не воин.

* * *

— Так, ну ладно… — поднял руки я, после чего поправил галстук. — То, что в Аду что-то неладно, мне теперь ясно. Спасибо, что рассказали. Но что вы можете с этим сделать? И чем я могу тут помочь?

— А вот этого я не знаю, — честно признался Астарот. — Прямо сейчас мы пойдем с тобой в Бэздн. Я не имею права даже являться в присутствие судьи Радаманта, если на меня не заведено дело о нарушении Кодекса Ада, а вот ты, Шальков, можешь попробовать…

Меня передернуло так, что лицо покосилось. Воспоминание о демоническом судье, не испытывающем эмоций и жалости, повергло меня в ужас. Мне совершенно не хотелось встречаться с Радамантом, в его присутствии я впадал в панику.

— Понимаю, мне тоже это занятие кажется сомнительным, — понял меня без слов Астарот, устало потирая веки. — Но выбора нет, надо с чего-то начать. Тебе придется аккуратно расспросить его бесчестие о том, кто и с какими нарушениями представал перед ним в последнее время. Возможно, взрывы проходов в Ад, а, может, и расчлененный ангел — это чье-то помешательство. Кто-то из нечисти сделал это, после чего опомнился и побежал признаваться. Весь всем известно, что Бог все простит, особенно если Зло уже само себя наказало…

— С чего бы им бежать и каяться, подставляться под наказание? — усомнился я. — Они же демоны, вы сами сказали, что никто из них не склонен к альтруизму.

— Да, вот только все они знают о том, что если Ад сам не может наказать своих преступников, за это всех накажет Рай. И тогда не поздоровится никому, — щелкнул зубами Астарот. — Его свои бы и сдали, если была бы такая возможность, — буднично пожал плечами демон, расправляя рукав серого плаща. — Все, хватит болтать. Пока что судья Радамант — наша единственная зацепка, чем Черт не шутит, чтобы у него мех был шелковистым и мягким, как в рекламе…

Здание суда с его мощными колоннами показалось мне еще более мрачным, чем в последний раз, когда я поднимался по его ступеням. Изображения демонов, высеченные на фасаде, недружелюбно ощетинились, стоило нам с Астаротом приблизиться к ним. Я с неприязнью отметил, что некоторые головы плачут кровью, которая стекала по стенам суда, тут же впитываясь в них.

— Давно я тут не был, — поежился герцог, чьи регалии и авторитет тут не играли никакой роли.

— Здесь что-то не так, — нерешительно ответил я. — В прошлый раз как-то по-другому было. Впрочем, не мне судить, не так часто я тут бываю…

— Не прибедняйся, Антон, — строго отметил Астарот. — С тех пор как попал в Ад, все дурачком прикидываешься, сетуешь на отсутствие опыта. Но ты же был нормальным адвокатом при жизни, не изменилось ни Бога, пойми уже для себя. Если ты не будешь использовать свою профессиональную интуицию и способности в полной мере, то не важно, где ты работаешь. Любое место тебе Адом покажется.

Ответа на слова шефа у меня не было: прежде чем использовать профессиональную интуицию, неплохо было бы для начала унять дрожь в коленях. Тяжелая дверь здания суда захлопнулась за нами с шумом, отдавшимся в ушах громом пушечного выстрела. После этого нас резко окутала давящая тишина. Темный коридор перед глазами был пустым.

— А как мы войдем к Радаманту? — спросил я. — Ведь дверь в зал заседания открывается только тем, кому назначен суд.

— Да, об этом я не подумал… — прикусил губу Астарот. — Можно было бы, конечно, колдануть, да только силы тут мои не действуют.

Я видел, как осунулся и сгорбился герцог Ада на входе в здание, в тот самый момент, когда он лишился своих демонических способностей. Перед Радамантом все равны, даже личные сподвижники Люцифера. Без способностей Астарот стал напоминать то ли очень усталого руководителя большой компании, то ли безработного голодающего художника. В тот момент мне показалось отличным стечением обстоятельств то, что никаких демонических способностей, впрочем, как и любых других, у меня не было.