Старуха словно почувствовала:

– Прошу меня извинить. Знаю, что поздно, но мне больше не к кому обратиться. Вызову «Скорую» – меня увезут.

– Вы заболели?

– Нет, но мне нужна ваша помощь.

– Что случилось?

– Я – гипертоник и каждый день пью лекарства.

– Та-а-ак…

– Сегодня я купила таблетки, мне их посоветовали для чистки сосудов.

– И что?

– Выпила две и только потом прочитала инструкцию.

– Ну кто же так делает?

– Знаете, мелкий текст, а я никак не поменяю очки. Одним словом: кажется, этот препарат не сочетается с моими лекарствами от давления.

– Вы понимаете, насколько это опасно? – Катерина почувствовала, как у нее вспотели ладони. – Немедленно вызывайте врача!

– А если я ошибаюсь, и они сочетаются? – спросила Инна Михайловна.

– Но вы же прочитали инструкцию…

– Там не понятно.

– Хорошо, я приеду, – сдалась Катерина.

– Будьте осторожны! – Инна Михайловна упредила прежде, чем она отключилась. – В доме темно. У нас отключили свет.

– В чем дело?

– Кабель перерезали. Вызвали аварийщиков, они починить не смогли. Завтра приедут ремонтники. До вечера обещали наладить. Как только подойдете к подъезду, звоните, я встречу со свечкой.

Катерина села в машину и поехала на Мясницкую. Дорогой думала о муже и Стерниковой. Как ни старалась, как ни убеждала себя, что для нее самой любовь с Германом в прошлом, без ревности обойтись не смогла.

Во дворе их дома было темно. В окнах – ни огонька. Оставив машину рядом с подъездом, Катерина достала мобильник, чтобы позвонить Инне Михайловне, но, передумав, зашла в темный подъезд. Подсвечивая телефоном, взялась за перила и стала осторожно подниматься по лестнице. Преодолела первые четыре ступени, взошла на площадку первого этажа и вдруг обо что-то споткнулась. Хватаясь за воздух, выронила телефон. Он упал и отлетел к противоположной стене. Стало абсолютно темно.

Сделав шаг, Катерина задела ногой что-то мягкое. Она присела на корточки и вытянула руку, чтобы дотронуться.

– Кис-кис… Кис-кис…

Рука ощутила тонкую ткань, под ней была чья-то плоть. Мысль о том, что на полу лежит человек, заставила ее вскочить и заорать благим матом:

– А-а-а-а!

Спустя пару мгновений на втором этаже хлопнула дверь и на лестнице засеребрился слабенький свет.

– Что случилось? – спросил голос Инны Михайловны.

– Здесь лежит человек! – крикнула Катерина. – Идите сюда!

С каждым шагом Инны Михайловны на лестнице становилось светлее. Наконец Катерина увидела, что на полу у ее ног лежит какой-то мужчина. Она так и подумала: «какой-то мужчина», потому что даже мысленно не хотела назвать его телом и, тем более, трупом.

– Что с вами? – Инна Михайловна ступила на первый этаж. Посветила вниз и в ужасе прошептала: – Что с ним?

Катерина спросила:

– Вы его знаете?

– Это Зоткин, Антон Максимович, сосед с третьего этажа. Он жив?

– Не знаю.

– Нужно проверить.

– Я боюсь его трогать, – Катерина попятилась.

Старуха наклонилась к Зоткину и прикоснулась к его шее.

– Он умер…

– Нужно звонить в полицию! – Катерина подобрала с пола свой телефон.

– И в «Скорую помощь», – подсказала ей Инна Михайловна.

* * *

Когда подъехал полицейский фургон, Катерину попросили отогнать машину на улицу. Она так и сделала. Вернулась во двор, там уже стояли «Скорая помощь» и две легковушки. Из одной вылез следователь Кирпичников, из другой – участковый Рябинин. Оба вошли в подъезд.

Инна Михайловна объясняла какому-то полицейскому:

– В нашем подъезде всего шесть квартир… На первом этаже – две и обе занимает артистка Таланова. Ее сейчас нет. На втором: в девятой идет ремонт, в десятой живу я. На третьем – в одной квартире проживает Антон Максимович Зоткин, другая – пустая. Хозяева все лето на даче.

– Зоткин – это погибший? – уточнил полицейский.

– Погибший, – старуха горестно покачала седой головой.

Из подъезда вышел Яков Иванович. Пожав руку полицейскому, он представился:

– Участковый Рябинин. Я хорошо знал погибшего. Зоткин Антон Максимович – пенсионер с третьего этажа. Жил один. В последнее время сильно болел.

– В доме нет электричества, – сказал полицейский. – Сейчас привезут генератор и все подсветят. На первый взгляд – убийство. У старика пробита голова и переломаны ноги.

Опустив голову, Рябинин исподлобья посмотрел на Инну Михайловну:

– Многострадальный ваш дом. – Потом спросил полицейского: – Криминалисты приехали?

– В фургоне, ждут генератор.

Из подъезда вышел Кирпичников. Заметив Катерину, мимоходом заметил:

– Мы с вами где-то встречались…

– Здравствуйте, Николай Александрович.

– Здравствуйте, Катерина с Мясницкой.

– Что скажете?

– Пока ничего. – Он смерил ее взглядом. – Понимаю, сейчас вы скажете, что смерть старика и гибель рабочих – звенья одной цепи.

– Вы сами считаете так же. – Катерина зябко поежилась.

Заметив это, Рябинин взял Инну Михайловну под руку и повел к подъезду, сказав так, чтобы слышала Катерина:

– Идите лучше домой. Сейчас не до вас.

– Нас будут опрашивать?

Он задал встречный вопрос:

– А вы что-то видели? Будет нужно – пришлют повестку.

В подъезде Рябинин подсветил им фонариком и проводил на второй этаж. Едва они оказались в квартире, старуха замкнулась на все замки, как будто в подъезде и во дворе не было полицейских.

Следующую пару часов Инна Михайловна и Катерина сидели на кухне за столом с горящей свечой. К счастью, в квартире была газовая плита, поэтому без чая они не остались.

– Бедный старик… – проговорила Катерина. – За что же его убили?

– Главное – кто?

– Слышали, что сказал участковый?

– Назвал наш дом многострадальным? – Старуха сварливо поджала губы. – А мне и говорить об этом не надо. Я лучше других знаю. Новые времена – новые жильцы. Раньше в доме жили такие люди, как профессор Белоцерковский, его жена Серафима Васильевна, генерал Еремин, Белая Бабушка. А теперь – певичка Таланова и ее муж-стоматолог.

– Риелтор сказал, что дом построил купец Щетников.

– Прекрасный был человек. Щедрый, порядочный. Меценат и ценитель искусства. До революции на первом этаже располагался его антикварный магазин.