каждый день. Да и весь последний месяц я только тем и занимался, что читал тебе нотации.

– Но я вот она, здесь. Очень сожалею, что опоздала, но больше этого не повторится. – Я хватаю первый попавшийся блокнот для записи заказов и посылаю Полу самую виноватую из своих улыбок. Но, похоже, этот номер не проходит.

Хозяин бросает на меня раздраженный взгляд.

– Последний раз тебя прощаю, Ларсен, – предупреждает он и, повернувшись на каблуках, уходит.

Я бросаю взгляд в сторону той части ресторанного зала, которую мне предстоит обслуживать. Джонатан и на этот раз успел протереть пол, наполнить и расставить сахарницы и разложить на столах приборы. Он показывает мне поднятые вверх большие пальцы и радостно улыбается, явно все еще находясь под впечатлением новости о том, что мой наниматель собирается оплачивать нам аренду жилья. Я в ответ посылаю ему воздушный поцелуй.

Джонатан быстро подходит и крепко обнимает меня, но тут же разжимает руки – ему не хочется, чтобы Пол это увидел. Мой возлюбленный явно все еще находится в состоянии эйфории, хотя я рассказала ему о дополнительном бонусе, который предложил мне Стивен, уже примерно час назад.

– Я все еще не могу в это поверить, – говорит Джонатан, и от радостной улыбки на его щеке образуется ямочка. – Ты сорвала куш, детка.

Глядя на него, я сама не могу сдержать улыбку.

– Ну, так какие магические способности ты продемонстрировала? – интересуется он и шутливо тычет меня пальцем в ребра. – Что ты такое сделала сегодня, что настолько впечатлило твоих нанимателей?

Я отвожу взгляд – лгать Джонатану, стоя лицом к лицу с ним, гораздо труднее, чем по телефону.

– С ней я пока еще не общалась. А нанимателям понравилось то, как я взаимодействовала с миссис Бэрд.

Джонатан склоняет голову набок:

– Ладно, пусть так – с миссис Бэрд. И что же произошло? Ты, должно быть, сделала что-то такое, чем попала прямо в точку.

– Ну да. – Я киваю, а в моем воображении в это момент проносится образ Колетт, которая жалобно всхлипывает и переступает босыми ногами вокруг груды осколков стекла. И еще я вспоминаю, как она опускала руки в пустой бассейн. – Мы с ней действительно очень хорошо поладили.

– Похоже на то, – говорит Джонатан и игриво пожимает мне локоть. Однако затем он снова склоняет голову набок – на этот раз с несколько задумчивым видом: – Значит, с девочкой ты все еще не познакомилась?

– Нет.

Я снова отвожу глаза, чувствуя, как сердце начинает колотиться где-то у меня в горле. Чтобы чем-то занять себя, я передвигаю на ближайшем столе солонку и перечницу, хотя Джонатан поставил их именно туда, куда следовало.

Улыбка на губах Джонатана гаснет. Он достаточно хорошо меня знает.

– Эй, ты в порядке?

Я цепенею, слова, которые я собираюсь произнести, застревают где-то у меня в груди.

Может, это происходит потому, что я снова нахожусь в помещении ресторана. А может, оттого, что вижу перед собой доброе лицо Джонатана, готового в любой момент прийти мне на помощь, и в то же самое время в ушах у меня звучат угрозы Стивена Бэрда. Меня преследует ощущение, что то, что я узнала сегодня, – это лишь прелюдия к новым неприятным для меня открытиям, о которых я ровным счетом ничего не смогу рассказать Джонатану. Получается, что мне придется продолжать лгать ему.

Прежде чем отойти, я еще раз переставляю на столе солонку и перечницу. Джонатан продолжает пристально смотреть на меня.

– Что случилось? – интересуется он.

– Ничего.

Я прекрасно понимаю, что должна взять себя в руки, если намерена соблюдать условия контракта, выполнять работу, на которую меня наняли, и хочу получить обещанные мне деньги, в которых мы с Джонатаном так отчаянно нуждаемся. Поэтому я с трудом выдавливаю из себя улыбку:

– Все хорошо. Девочка все еще неважно себя чувствовала. Мать искупала ее, и я в этой процедуре не участвовала. Но потом мы с Колетт очень хорошо поговорили. Это было действительно здорово.

Я еще раз широко улыбаюсь – мне просто необходимо заставить Джонатана поверить, что сегодня все прошло хорошо и ничего необычного не произошло.

Может быть, если мне удастся убедить в этом его, я смогу убедить в этом и саму себя.

Глава 15

Я никак не могу вынырнуть из пучины сна. Будильник на моем телефоне отчаянно и безжалостно трезвонит. Я несколько раз хлопаю ладонью по экрану устройства, пока наконец не попадаю по кнопке, отключающей звуковой сигнал. Будильник умолкает.

Я же забираюсь еще глубже под одеяло. Я просто не могу, не в состоянии заставить себя встать и отправиться на Западную Семьдесят восьмую улицу. Подумать только – еще вчера я, направляясь в Западный Уэст-Сайд, чуть ли не бежала вприпрыжку, а теперь мне страшно даже подумать о том, чтобы вернуться туда. Во мне отчаянно борются желание оставить все как есть и соблюсти условия контракта, хотя бы ради Джонатана – и ужас при одной только мысли о том, с чем мне придется столкнуться, когда я перешагну порог жилища Бэрдов.

Впрочем, возможно, сегодня мне не придется этого делать: Стивен ведь обещал, что в случае необходимости у меня будет возможность взять больничный. Полагаю, он просто обязан дать мне возможность сделать это после всего того, что он обрушил на меня вчера. Я скажу Стивену, что мне нужно какое-то время для того, чтобы все это переварить. Или нет – скажу лучше, что я заболела и что надеюсь к завтрашнему дню поправиться. Ну и, само собой, мне не помешает свободный день, чтобы привести мысли в порядок.

Я отправляю Стивену Бэрду сообщение, опасаясь, что, если я ему позвоню, он уговорит меня приехать. В тексте я сообщаю, что мне нездоровится. Меня так и подмывает написать, что у меня пищевое отравление, но я в конце концов все же решаю этого не делать – чем меньше подробностей, тем лучше.

Стивен отвечает мне через несколько минут. Я с нетерпением и беспокойством ожидаю его сообщения. Наконец оно приходит. Я читаю на экране телефона: ОК. Поправляйтесь скорее.

К счастью, Стивен не задает мне никаких вопросов. Должно быть, он понимает, что вчерашний день выбил меня из колеи, и не хочет слишком на меня давить.

Я перекатываюсь к краю кровати. Скоро проснется Джонатан – и сразу же бросится в душ: его ожидает очередная смена в «Очаге». Я обвожу взглядом стены нашего жилища. Они совершенно голые – у нас с Джонатаном не было ни времени, ни денег, чтобы хоть частично прикрыть их, развесив в квартире репродукции картин или хотя