— Сама ты курица! — не выдержал князь.

— Склочный петух! — тут же парировала Ульяна.

Бамц! — князь ударил кулаком по столу, и все молча смотрели, как пошла трещина и веками служивший князьям стол развалился.

Ульяна довольно цокнула языком. Силен князь! Может, если его подстричь, побрить и мозги на место вставить, то ничего мужик будет. Надо присмотреться.

А курятник разволновался, тёща поднялась и вышла из зала, молодая невеста порывалась вступить в перепалку с наглючей посланницей, но её потуги никто не замечал, а князь метал громы и молнии! Ну, последнее Ульяна чувствовала всей кожей и отвечала ему тем же, изредка похохатывая. В стороне плакали дети и голосили мамочки, за общим столом началась драка из-за политических разногласий.

— А ничего так мы их расшевелили! — толкнула она локтем обалдевшего от всего Савра.

— Сударыня, позвольте прибраться, — попросил её отойти в сторонку слуга и Уля отошла к стене. На стене висело оружие, щиты, какие-то палки… наверное, тоже оружие, а вот в женском уголке она увидела древнее подобие гитары. Решительно пройдя к ней и сняв со стены, Уля тронула струны, подкрутила колки и выдала парочку простых аккордов.

Когда-то было модно не просто петь, а ещё уметь аккомпанировать себе на гитаре. Для юной Ульяны её голос был способом обратить на себя внимание противоположного пола. Она была из тех девушек, которых называли красивыми только тогда, когда они начинали что-то эмоционально рассказывать, петь или танцевать. Ну разве что с годами у неё появился свой особый шарм, а по молодости только живостью характера, весёлой песнью и горящим взглядом завоёвывала себе поклонников.

— Я заметила однажды, как зимой кусты сирени расцвели как будто в мае, — запела она. — Ты мне веришь или нет? Веришь мне или нет?

В зале воцарилась тишина, и Ульяна пела одну песню за другой, пока слуги не притащили новый стол и заново не накрыли его.

Теперь все смотрели на неё без враждебности. Кто-то уже начал сообщать соседям по столу, что она ничего так… по-своему хороша собою, особенно, если перевести взгляд на снулое и побелевшее от злости лицо красавицы Таяны. Оказалось, что у лебёдушки были свои недоброжелатели, готовые добить подраненную птичку.

А Ульяна улыбалась, смеялась незатейливым шуткам и толкала тосты один за другим за здоровье княжича в перерывах рассказа о нём же. И всё это было из первых уст, а лохматый князь сидел и кипел, сожалея, что за весь день не нашёл времени по душам поговорить с сыном, узнать о его жизни все прошедшие месяцы. Князя как нарочно постоянно отвлекали, останавливали и направляли по пустяшным делам. В конце концов, он думал побеседовать с Савром за столом, а вышло вон как!

Глава 14.

Утром следующего дня Ульяна вместе с Савром вышла на прогулку по городу. Народ кланялся княжичу и раскланивался с ней. Это было забавно, но люди умудрялись отделять одно приветствие от другого. Ульяна чинно отвечала приветствующим её людям небольшим поклоном, тогда как Савр лишь кивал и улыбался.

Ульяна же сияла. Ей происходящее напоминало старый фильм, где принарядившиеся обыватели выходят на променад и неторопливо прохаживаясь, кланяются знакомым. Это очень мило и достойно.

В княжеской столице было малолюдно. Люди работали, и княжич как раз показывал на дома, рассказывая, чем живут их обитатели. Да, городок по меркам Ульяны был крошечным, и Савр знал поимённо всех жителей. В первые годы Стужи большая часть горожан уехала в другие земли, но их места заняли переселенцы из ближайших деревень. И всё равно, значительная часть домов осталась пустовать.

— Все ходят в горы, чтобы добывать слюду, уголь, мел, известняк… У каждого свой участок и… разное попадается, — обтекаемо завершил Савр.

Ульяна помнила из обмолвок парня, что княжеские люди нашли в горах серебро, золото, поделочные камни, но работу по добыче было очень сложно организовать. Всему учились с нуля и несложно догадаться, что добывали в основном то, что лежало близко к поверхности.

К сожалению, жидкое золото, производимое маленькими королевами, приучило жителей княжества к своеобразному образу жизни. Хороший достаток из поколения в поколение позволял им покупать лучшее у многочисленных торговцев из разных стран, при этом совершенно не интересуясь, откуда привозят приобретённые ими вещи, как их изготавливают и из чего. Жизнь сурово наказала за такую беспечность.

— Работают мужчины, женщины, дети, потому что иначе не выжить, — продолжал пояснять княжич, а проходящие мимо люди прислушивались, задерживались, чтобы ничего не пропустить… да и поглядеть на княжича им хотелось. Многие искренне горевали о нем, узнав, что он сгинул во льдах.

— Если семья большая, то кто-то из мужчин ходит на охоту, кто-то состоит в страже, а остальные идут в горы. Отец разработал систему поддержки, но бесплатно еду получают только те, кто получил ранение во время службы. Остальные получают её в обмен на то, что добыли в горах. Наша семья из добытого собирает караван и отправляет за границу, чтобы торговать или менять, но на дорогах неспокойно и мы терпим убытки.

— Это я поняла. Но объясни мне, что за странные дома я вижу? Издалека мне казалось, что они каменные, но это не так.

— Настоящих каменных домов мало. Раньше они нам не нужны были. Люди ставили опоры и натягивали пропитанную маслом ткань между ними. Сейчас ткань выглядит грязной и издалека её можно спутать с каменной кладкой, а раньше это была белоснежная ткань, расписанная обережными словами.

Ульяна подошла ближе к ближайшему дому и тронула его рукой. Стена прогнулась.

— Оп-па!

Хотя чему удивляться, если раньше здесь было Вечное лето!

— А княжеский терем? Он же деревянный и… — Уля повертела рукой, пытаясь найти замену словам, что дом поставлен по всем правилам деревянного зодчества.

— У нас не растут деревья с прямыми стволами, поэтому сам факт строительства княжьего дома из дерева был олицетворением богатства и успешности, — горько улыбнулся Савр. — Мы приглашали заморских мастеров, и бревна везли издалека. Дед придумал вместо большого павильона с перегородками поставить деревянный многоэтажный терем. — Савр вдруг нахмурился и признался:

— моя мать ненавидела наш дом. Ей было душно в нём.

Ульяна быстренько задала новый вопрос, чтобы княжич не вздумал грустить:

— А вот там я вижу стройку! — указала она.

— Да, когда люди поняли, что стужа