Взгляд Роба прервал красноречие Тедди; он остановился, покраснел и с отчаянием закрыл рот рукой.

— Почему же нам не узнать всего? — быстро спросила миссис Джо, которая сейчас же поняла, что от нее что-то скрывают. — Мальчики, — продолжала она торжественно, — мне кажется, что та перемена, о которой мы говорили, происходит не только оттого, что вы выросли, мне представляется, что Тедди попал в беду, а Роб вызволил его оттуда. Этим объясняется необыкновенное добронравие моего шалуна и большая серьезность нашего праведника, который никогда ничего не скрывает от своей матери.

Теперь Роб был так же красен, как и Тедди, но после минутного молчания он поднял голову и сказал, облегченно вздохнув:

— Да, мама, ты права, но теперь все прошло, и мы лучше не будем говорить об этом покуда. Я чувствовал себя виноватым, что обманывал тебя, но теперь, если уж ты догадалась, я спокоен, да и тебе не надо волноваться: Тедди раскаялся, я забыл, а нам обоим все происшедшее было только полезно.

Миссис Джо взглянула на Тедди, который усиленно заморгал, но выдержал ее взгляд. Она обернулась к Робу, но тот так ласково улыбался ей, что она немного успокоилась. Но выражение лица сына поразило ее: оно стало старше, серьезнее и как будто еще милее. На нем лежал отпечаток физических и нравственных мучений и кроткая покорность неизбежному испытанию. Она сразу догадалась, что какая-то страшная опасность угрожала ее мальчику, а то переглядывание, которое она подметила раньше между сыновьями и Нэн, только подкрепило ее опасения.

— Роб, милый, ты был болен, ушибся или что-нибудь в этом роде. Скажи мне сейчас, я не хочу никаких секретов. Мальчики иногда страдают всю жизнь от какой-нибудь случайности, на которую не было обращено достаточного внимания. Фриц, заставь же их говорить.

Мистер Баэр, отложив свои бумаги, подошел к ним и заговорил голосом, который успокоил миссис Джо и придал мальчикам смелости:

— Дети мои, скажите нам правду, мы перенесем ее, не скрывайте ничего ради нас. Тед знает, что мы многое прощаем ради любви к нему, поэтому будьте откровенны оба.

Тедди немедленно зарылся в подушки дивана, откуда виднелись только его красные уши, а Роб коротко, но правдиво рассказал свою маленькую повесть, стараясь по возможности выгородить брата и поспешно добавляя, что Дон не взбесился, рана почти что зажила и всякая опасность миновала. Но миссис Джо так побледнела, что Робу пришлось поддержать ее, а профессор повернулся и зашагал по балкону, восклицая: «Боже мой!» — и в голосе его звучало столько горя и радости, что Тедди в отчаянии зарылся еще глубже в подушки. Они все сейчас же оправились, но такие известия всегда действуют ошеломляюще, и миссис Джо крепко прижимала к себе сына, покуда отец не взял его за обе руки, сказав дрожащим голосом:

— Смертельная опасность служит хорошим испытанием для человека, и ты отлично выдержал его. Но я бы не перенес разлуку с моим мальчиком. Слава богу, что ты остался с нами.

Глухой звук, исходивший из-под подушек, и судорожные движения длинных ног Теда так ясно говорили о его отчаянии, что материнское сердце смягчилось. Миссис Джо отыскала наконец взъерошенную белокурую голову сына и воскликнула со смехом, несмотря на то что лицо ее было мокро от слез:

— Приди получить свое прощение, несчастный грешник. Я знаю, что ты много перестрадал, и ни слова тебе не скажу. Только если бы что-нибудь действительно случилось с Робом, я была бы еще несчастнее тебя. Тедди, Тедди, постарайся справиться с собой, пока еще не поздно.

— О мама, я так стараюсь; я никогда не забуду того, что произошло, а если я и теперь не исправлюсь, то вряд ли стоит хлопотать о моем спасении, — сказал Тедди, с остервенением дергая себя за волосы.

— О да, мой милый, не надо терять надежды. Я чувствовала себя точно так же, когда мне было пятнадцать лет и Эми чуть не утонула из-за меня. Мама мне помогла тогда так же, как я помогаю тебе теперь. Приходи, Тедди, ко мне за помощью, и мы вместе будем бороться с твоим врагом. Я также немало перестрадала из-за своего демона, но не всегда оказывалась побежденной. Ищи защиты у меня, Тедди, и мы с тобой победим.

Наступило короткое молчание. Тедди и его мать смеялись и плакали вместе, а Роб стоял, обнявшись с отцом, радуясь тому, что тайна наконец разоблачилась.

Вдруг Тедди вскочил на ноги и, подойдя к отцу, сказал смиренно:

— Я виноват и знаю, что мне следует понести наказание, но скажите сначала, что вы прощаете меня так же, как и Роб.

— От всего сердца, сын мой, иначе я не мог бы называться твоим отцом. Ты понес уже свою кару, и пусть она не пройдет для тебя бесследно. Здесь всегда есть место для обоих, — и добрый профессор заключил мальчиков в свои объятия.

Миссис Джо со свойственной ей романтичностью восхищалась этой картиной, а затем они еще долго и много говорили, изливая друг другу все, что у них накопилось на сердце. Решено было ни с кем не говорить о происшествии, кроме Нэн, которую, конечно, следовало отблагодарить за ее мужество и самоотверженную преданность.

— Я всегда знала, что в этой девушке есть все данные для того, чтобы из нее вышла чудесная женщина. И теперь она доказала это: в ней нет ни глупой суеты, ни страхов и обмороков, а масса здравого смысла и ловкого искусства. Милая девушка, что я могу для нее сделать, чтобы выразить ей свою благодарность, — с чувством сказала миссис Джо.

— Прикажи Тому оставить ее в покое, — предложил Тедди, снова ставший самим собой, несмотря на легкий отпечаток грусти, который все еще омрачал его природную веселость.

— Да, правда! Он страшно пристает к ней. Она запретила ему приходить сюда, покуда она гостит здесь, и отправила его с Деми. Я люблю старого Тома, но с Нэн он совершенно невыносим, — прибавил Роб, помогая отцу разбираться в обильной почте.

— Я это сделаю, — сказала миссис Джо решительно. — Нельзя допустить, чтобы такая девушка испортила свою карьеру из-за фантазии глупого мальчишки. В минуту слабости она может уступить ему, и тогда всему конец. Более умные женщины попадались таким образом и раскаивались в этом всю жизнь. Нэн должна пробить себе дорогу и доказать, что она стоит на высоте своего призвания, а потом пускай выходит замуж, если найдется достойный ее человек.

Но помощь миссис Джо не потребовалась, ибо любовь и благодарность могут творить чудеса, а когда сюда примешиваются юность, красота, случай и фотография, то успех обеспечен, что было доказано на примере ничего не подозревающего, но слишком чувствительного Томми.

Покуда все эти события происходили в Пломфильде, Джози наслаждалась на море, так как Лоренцы умели сделать летнее пребывание с ними и приятным, и полезным. Бесс очень любила свою маленькую кузину; миссис Эми, независимо от будущей карьеры племянницы, считала нужным сделать из нее изящную и благовоспитанную женщину, а дядя Лори всегда был счастлив, если мог в обществе двух веселых девочек кататься по морю, ездить верхом, играть или просто лежать на берегу. Джози расцветала от этой жизни, Бесс заметно поправилась и повеселела, и обе девочки стяжали себе симпатию всех соседей, занимавших как прибрежные, так и более отдаленные виллы. Скоро, однако, душевный покой Джози был нарушен, и одно непреодолимое желание настолько сильно завладело ее мыслями, что грозило перейти в манию. По соседству с Лоренцами поселилась знаменитая артистка мисс Камерон. Она приехала на море, чтобы отдохнуть и «создать» новую роль к предстоящему сезону. Никто, кроме двух или трех друзей, не имел к ней доступа, на берегу у нее была отдельная купальня, и публика могла ее видеть только во время дневных катаний, а любопытным предоставлялось право следить в бинокль за крупной фигурой в синем купальном костюме, энергично барахтавшейся в море. Лоренцы были с ней знакомы, но, не желая нарушать ее уединения, ограничились визитом и оставили ее в покое, — любезность, которая была замечена артисткой и со временем имела свои хорошие последствия.