– Не сатра? Да, конечно, не сатра. Дейвона, джинна, маах'керу – эти тоже не могут? И не делают? И наркотой не торгуют, и не вышвыривают из домов...

– Да! Да! Да! Они это делают. И я беру деньги, мне они тоже нужны, раз я живу среди людей! Да! Но ведь этим мы ничем не отличаемся от людей. Вы тоже это делаете!

– Мы не прячемся за Пеленой, – сказал Влад.

– Мы не прячемся! Не прячемся... Пелена нужна, чтобы могли жить все, и люди, и сатра, и все... уже много веков...

– Я знаю, мне рассказали. У меня был хороший учитель. И про то, как и зачем была создана Пелена, и про то, какая резня шла до того, как представители всех двенадцати сфер сотворили ее... И даже про то, что далеко не всегда люди побеждали в этой резне. Знаю. Но я знаю, как человека, талантливого и одаренного, не принимают на работу именно потому, что он человек, а не Часовщик. Знаю, как валят на экзаменах людей только потому, что они люди, а нужно принять в университет или в мединститут сатра, чтобы спасать своих. Знаю, что делают с человеческими женщинами...

– И ты наверняка знаешь, как не берут на работу человека из-за того, что он еврей или не еврей, как девчонки попадают на сцену или на подиум только через постель, что делают с вашими женщинами такие же люди, как и ты... Ты это тоже знаешь. И ты не можешь не знать, что среди жертв маньяков и серийных убийц более семидесяти процентов не людей. Что в случае войны именно нас начинают уничтожать. Не специально. Пелена нас скрывает надежно, но ведь как-то люди все равно ощущают ненависть к нам. Не понимают отчего, но ненавидят. И убивают, – сатра будто перегорел, говорил все тише и тише, словно силы покидали его с каждым словом. – Я хочу понять. И хочу это прекратить. И не только я...

Дождь стих, ураганный ветер разорвал тучи в клочья и расшвырял их в разные стороны. Небо стало голубым. Пронзительно голубым.

И полыхнула радугой верхушка скрытого в лесопарке здания сатра. И отразилось солнце в полированных стенах дома Наблюдателей за Сокольниками.

– Красиво, – сказал сатра.

– Красиво, – неожиданно для себя подтвердил Влад. – Только...

– Что только? Только это на украденной земле? Ты не видел этого раньше, значит, мы украли у тебя твой город? Но ведь все это было здесь тогда, когда ты не видел сквозь Пелену. Это было даже тогда, когда ты еще не родился. Еще не было Харькова, а сатра здесь жили. Это вы пришли незвано... Это вы валили деревья, выжигали леса... Вы пришли после нас. Разве этого тебе не говорили? Маах'керу здесь тоже жили, к сожалению. Сюда приходили джинна. До вас. Или вместе с вами. Это ты – хозяин этих мест? Или я? – Сатра встал с кресла, подошел к кровати. – Хватит, пожалуй. Разговор затянулся и ни к чему, пожалуй, не приведет.

– Повезешь в дурдом?

– Нет. Не вижу смысла. У тебя было сотрясение мозга, к вечеру стало хуже, кровоизлияние в мозг... Неприятный случай, – сатра протянул руку к лицу Влада.

В руке что-то было, похожее на цветок, сплетенный из тончайших нитей.

Владу захотелось зажмуриться, чтобы не видеть мерцания этих нитей. Он знал, что долго не проживет, ему это объяснил Хозяин. Таких вот, случайно прозревших и способных выдать тайну чужаков, находят и обезвреживают. Тем или иным образом.

С каждым днем он сам убеждался в этом, ощущал приближение финала, и даже научился не бояться этого, просто идти, ступая шаг за шагом, не ускоряя движений, но и не пытаясь ухватиться за что-нибудь, удержаться на этой стороне.

Он знал, что осталось ему мало, но не предполагал, что конец наступит вот так просто и нелепо, что смерть придет в виде хрупкого цветка в узловатых пальцах сатра.

– Он умер.

– Что? – Влад не сразу сообразил, что рука сатра замерла в воздухе.

– Он умер, – повторил сатра. – Тот джинна, который оперировал твоего друга.

– Умер?

– Нелепая история, клянусь копытами Праотца. Глупая, – цветок светился перед самыми глазами Влада, меняя окраску от лиловой к желтой. – Ты дал ему денег, он использовал артефакт... амулет... как хочешь назови. Средство использовал, чтобы спасти человека, думал, что успеет восстановить свою особую аптечку... и успел бы, к утру. А маах'керу привезли через час после окончания операции твоего друга. Нужно было торопиться, бригада «скорой помощи» оказалась человеческой, разницу, естественно, не заметили. Пока привезли, пока доставили на стол, пока пришел настоящий врач... Но у него уже не было того самого артефакта. Попытался сделать хоть что-то, но... Маах'керу умер на операционном столе. Знаешь, что бывает, когда умирает маах'керу?

– Ищут виновника?

Сатра вздохнул, убрал руку от лица Влада.

– Искать не пришлось. Врач виноват. И даже его родичи не стали возражать – жадность не украшает джинна. Он признал свою вину, и казни не было, ему позволили защищать свою жизнь в честном бою. – Сатра отошел к окну. – Ты знаешь, как выглядит маах'керу в бою?

– Даже видел...

– Ты много видел, человек...

– Я...

– Но так и не научился молчать, – закончил сатра. – И не научился толком думать. Ты спас своего друга, отдал последние деньги – это понятно, это славно, героически, но ты убил двух нелюдей. Двух.

В комнате снова потемнело – тучи, собравшись с силами, опять навалились на город и отрезали его от солнечного света. Несколько капель ударили в окно.

– Что мне с тобой делать? – спросил сатра.

– Убить, – не задумываясь, ответил Влад.

– Убить...

Сатра оглянулся на Влада, посмотрел внимательно, словно пытался понять, насколько искренне тот говорит.

– В дурку не нужно, – пояснил Влад.

– Это понятно, – кивнул сатра, и Владу в голову пришел вдруг нелепый вопрос: а этот жест – человеческий, подхваченный козлоногим среди людей, или это люди научились ему у сатра? – Что ты будешь делать, если я тебя отпущу?

«Прямой вопрос, – оценил Влад. – И требует прямого ответа».

– Буду искать убийцу, – ответил Влад. – Человека, который убивает нелюдей. Правда, звучит, как заискивание?

Действительно, было похоже, будто напуганный до полусмерти человек, получив небольшой шанс уцелеть, торопливо пытается набрать очки в глазах сатра, сообщить о своей лояльности и толерантности.

Сатра прошел по комнате, от окна к двери. Копыта ступали по ковру бесшумно.

– А вы подковываетесь? – спросил Влад.

– Что?

– Я говорю – копыта свои подковываете? – А теперь было похоже, что человек нарывается на неприятность, что тяга к смерти возобладала над инстинктом самосохранения.

Сатра подошел к кровати, рывком перевернул Влада на живот. Раздался треск рвущейся веревки, и руки Влада обрели свободу.

– Теперь мне будет очень больно, – пробормотал Влад.