– Он очень любил свою тетушку?

– Думаю, да.

– Много ли он проводил с ней времени, когда ее самочувствиерезко ухудшилось?

– Вы имеете в виду, когда с ней случился второй удар? В тотвечер перед ее смертью, когда они приехали? По-моему он вообще не заходил к нейв комнату!

– Неужели?

– Она его и не звала. Но, разумеется, ни у кого у нас и вмыслях не было, что ее конец совсем близок. Среди мужчин немало таких, как он:боятся зайти в комнату к больному человеку. Ничего не могут с этим поделать. Иэто вовсе не бессердечность. Просто не хотят расстраиваться.

Пуаро понимающе кивнул. Потом спросил:

– А вы уверены, что мистер Уэлман не заходил в комнату своейтетушки незадолго до ее смерти?

– Уверена. По крайней мере во время моего дежурства. СестраО’Брайен сменила меня в три часа ночи, возможно, она и посылала за ним перед еекончиной, но мне она, во всяком случае, и словом об этом не обмолвилась.

– А не мог он заглянуть к ней в ваше отсутствие? –предположил Пуаро.

Сестра Хопкинс тут же оборвала его:

– Я не оставляю своих пациентов без присмотра, мосье Пуаро.

– Тысяча извинений. Я не это имел в виду. Я подумал, вымогли выйти за горячей водой или спуститься вниз за нужным лекарством.

Смягчившись, сестра Хопкинс сказала:

– Я действительно спускалась вниз, чтобы сменить воду вгрелках. Я знала, что на кухне всегда есть чайник с горячей водой.

– Вы долго отсутствовали?

– Минут пять.

– Но, возможно, именно в это время мистер Уэлман заходил вкомнату тети?

– Но тогда он должен был тут же от нее сбежать.

Пуаро вздохнул:

– Ваша правда: мужчины страшно боятся сталкиваться сболезнью. Женщины – вот кто наши ангелы-хранители. Что бы мы без них делали?Особенно без представительниц вашей благородной профессии.

Сестра Хопкинс слегка порозовела от смущения.

– Вы очень любезны. Я никогда об этом не задумывалась. Умедсестер такая тяжелая работа, что как-то даже и не вспоминаешь о том, чтоделаешь благородное дело.

– Вам больше нечего сказать мне о Мэри Джерард? – спросилПуаро.

Последовала довольно продолжительная пауза.

– Нечего. Я больше ничего не знаю.

– Вы совершенно в этом уверены?

– Вы не понимаете… Я любила Мэри, – вдруг с жаром выпалиласиделка.

– И вам нечего сказать?

– Да! Больше нечего!

В присутствии величественной, затянутой в черное миссисБишоп Эркюль Пуаро стал вдруг робким и незаметным.

Завоевать доверие миссис Бишоп была задача не из легких.Воспитанная в старых традициях, она порядком недолюбливала иностранцев. АЭркюль Пуаро был просто вопиющим иностранцем. От ее ответов веяло ледянымхолодом, а во взгляде сквозило неодобрение и недоверие.

То обстоятельство, что его представил доктор Лорд, ничуть несмягчило суровость этой дамы.

– Разумеется, – заметила она, когда доктор Лорд ушел, –доктор Лорд – весьма одаренный врач, и у него доброе сердце. Но доктор Рэнсом,его предшественник, прожил здесь столько лет!

Из чего следовало, что доктор Рэнсом вполне соответствовалтребованиям местного общества, и ему можно было доверять. А у доктора Лорда,еще весьма молодого человека, чужака, занявшего место доктора Рэнсома, былоодно-единственное достоинство – «одаренный» врач.

Судя по тому, как это было сказано, для миссис Бишоп однойодаренности было явно недостаточно!

Эркюль Пуаро пустил в ход все свое красноречие, всю своюнаходчивость, обаяние, но, увы, миссис Бишоп оставалась холодна и непреклонна.

Смерть миссис Уэлман очень, очень опечалила ее. Покойную такуважали во всей округе. Арест мисс Карлайл был, по мнению миссис Бишоп, «простопозорным!» и явился результатом «этих новомодных методов работы полиции».Относительно смерти Мэри Джерард она не могла сказать ничего определенного.«Ничего не могу сказать наверняка» – вот, в сущности, все, что от нее удалосьдобиться.

Эркюль Пуаро разыграл свою последнюю карту. С простодушнойгордостью он сообщил о своем недавнем посещении Сандрингема[25], горячовосторгаясь очаровательной простотой и сердечностью королевского семейства.

Миссис Бишоп, которая по «Придворному циркуляру»[26] неукоснительноследила за жизнью высочайших особ, была покорена. Если даже Они, Их КоролевскиеВеличества, пригласили мосье Пуаро… Это, естественно, в корне все меняет. Пустьон даже и иностранец, но кто такая она, Эмма Бишоп, чтобы давать ему от воротповорот, если Само Королевское Семейство распахивает перед ним двери?

Вскоре они с мосье Пуаро погрузились в приятную беседу напоистине захватывающую тему – обсуждали наиболее подходящего кандидата всупруги принцессы Елизаветы.

Наконец, когда все вероятные кандидаты были оценены как НеВполне Достойные, они переключились на менее возвышенные темы.

– Женитьба, увы, чревата опасностями и ловушками! –назидательно изрек Пуаро.

– Да, действительно. А эти разводы! – с брезгливой гримаскойвоскликнула миссис Бишоп, словно речь шла о какой-нибудь заразной болезни вродеветрянки.

– Полагаю, миссис Уэлман желала видеть свою племянницухорошо устроенной? Чтобы, как говорится, спокойно умереть.

– Да, это так, – кивнула миссис Бишоп. – Помолвка миссЭлинор с мистером Родериком была для нее большим утешением. Она всегда оченьнадеялась, что это свершится.

– А не была ли их помолвка вызвана – в какой-то мере –желанием сделать приятное тетушке? – рискнул спросить Пуаро.

– Что вы, мистер Пуаро, я бы так не сказала. Мисс Элинорвсегда любила мистера Родди, еще с той поры, когда была крохотной симпатичноймалышкой. Мисс Элинор – чрезвычайно цельная и преданная натура.