— О, иду, иду! — Я сбежала по ступенькам и открыла двери.

— Привет. — Эндрю стряхнул капли с зонта, вытер ноги о коврик. — Я звонил тебе домой, но ты не отвечала, и я решил, что ты здесь, у отца. Сегодня утром мне показалось, что ты чем-то встревожена, и я решил, что лучше зайти и узнать, как ты, а заодно принести тебе кое-что на ужин и…

Он умолк на середине фразы, увидев узелок с вещами и сломанную рамку. Из-за высокой влажности мои волосы торчали еще сильнее, чем обычно. Эндрю слегка приподнял брови и заглянул мне за спину, пытаясь разглядеть что-то в темном холле и непривычно тихом доме.

— А что, собственно, ты здесь делаешь, Эдди? И где твой отец?

Я судорожно сглотнула, а затем молча покачала головой. Эндрю провел рукой по волосам. Они слиплись и свисали мокрыми прядями. Он протянул мне пластиковый пакет.

— Рыба с картофелем, — пояснил Эндрю, раскрывая пакет, и сунул его мне под нос, а затем отодвинул меня с дороги и вошел в дом, закрыв за собой дверь.

— Слушай, может быть, ты время от времени все же будешь отвечать на телефонные звонки? И почему ты не включаешь свет? — Он привычным движением нажал выключатель, швырнул зонт в кованую подставку, протянул руку, чтобы повесить пальто, и вдруг замер.

— А что случилось с вешалкой? — недоверчиво поинтересовался Эндрю.

— Она сломалась. — Я кивнула в сторону обломков, валявшихся в углу.

— Но она мне нравилась, — недовольно проворчал Эндрю. Он держал в руках пальто, словно не знал, куда его повесить. — Твоя мать купила ее на распродаже, помнишь? Мы ездили в Барнет вместе с ней. А потом отправились на ферму — смотреть поросячьи бега… Эта вешалка была, можно сказать, раритетом.

— Наверное, поэтому она и сломалась. — Я пересекла холл и села на нижнюю ступеньку лестницы.

Через секунду ступенька скрипнула — Эндрю уселся рядом со мной.

— Что происходит, Эдс?

Он закинул ногу за ногу, и его колени уперлись в мои. Джинсы Эндрю вылиняли и стали светло-голубыми, джемпер из грубой шерсти царапал мою голую руку.

— У тебя много свободного времени? — спросила я, кладя вещи отца и рамку между нами.

— Я весь в твоем распоряжении.

— Все сложно…

— Ничего, меня ничем не удивишь.

Эндрю слушал мой рассказ молча, лишь время от времени слегка кивая головой, а когда я закончила, взял рамку с фотографией и повернул ее так, чтобы свет падал на черно-белые лица.

— Сестра-близнец, — произнес он. — Если это правда, то это чудесно, Эдди. Просто потрясающе. Круто.

Я удивленно подняла голову. За последние двадцать четыре часа никто, включая меня саму, не сумел найти в случившемся ничего положительного. Я все думала о лжи, о своем отце, о секретах, которые хранила моя мать, и, возможно, продолжала бы хранить до сих пор, и о том, как все теперь изменилось…

— Это твоя бабушка? Очень красивая! Похожа на тебя. — Эндрю бросил на меня беглый взгляд. — Глаза, форма подбородка…

Он снова посмотрел на фотографию. Его покрытые шрамами пальцы были такими умелыми, за долгие годы я изучила в них каждый сустав. Запах рыбы и жареного картофеля смешивался с горьковатым ароматом мыла, которым пользовался Эндрю. На краткий миг ощущение, будто я потеряла свое место в жизни, стало слабее. Кухонные запахи, аромат мыла Эндрю — все это возвращало меня на землю и напоминало о том, что мой друг будет со мной всегда.

Не замечая неожиданно нахлынувших на меня чувств, Эндрю вернул рамку на прежнее место и принялся раскладывать передо мной содержимое пакета. Он капнул немного уксуса на кусок рыбы и, положив на него два ломтика картофеля, обмакнул все это в кетчуп и вручил мне.

— Значит, с твоим отцом все в порядке?

— Да. Недавно звонила миссис Бакстер. — Я поежилась. — Венетия вела себя отвратительно. Ее рассердило, что я не села в «скорую помощь» вместе с ней.

— Она в своем репертуаре, — поморщился Эндрю. — Венетия даже от убийства отмажется. Насколько я понимаю, ты не поехала в больницу?

— Я хотела поехать. И в то же время не могла, — ответила я, проглатывая воспоминания вместе с кусочком рыбы. — Думаю, у меня было что-то вроде шока. Я была не в силах пошевелиться.

Я жевала, сосредоточившись на резковатой сладости уксуса, а затем посмотрела на Эндрю, чтобы убедиться, что он понял, какой беспомощной я себя чувствовала.

— Венетии пойдет на пользу, если она подежурит в больнице, — строго заявил мой друг. — Не тебе же одной сбиваться с ног. — Он положил еще один кусок рыбы между двумя огромными ломтями картофеля и вручил мне, внимательно следя за тем, чтобы я все съела. — Судя по тому, как выглядел ваш отец последнее время, я уверен, что рано или поздно это должно было случиться. Вот, бери еще.

Я проглотила еще два рыбных сэндвича и только потом поняла, что, не считая нескольких гренок, я сегодня ничего не ела.

— Слушай, это круто… Но тебе же ничего не осталось! — испытывая угрызения совести, воскликнула я.

— Я уже поел. — И Эндрю вручил мне салфетку. — Могу сказать, что отпуск — отличная штука. Мне кажется, что у меня в жизни было мало выходных. Ранние подъемы, куча работы… А теперь у меня есть время, чтобы зайти к тебе и отвлечь от работы. — Он усмехнулся. — Сегодня утром мне позвонил шеф. В общем, он хотел, чтобы я вернулся на прежнее место, но я отказался. Он слетел с катушек. А ты знаешь, что бывает, когда мой шеф слетает с катушек.

И это было правдой. Я только раз встречалась с эксцентричным, склонным к сквернословию начальником Эндрю — когда зашла однажды за своим другом после смены, — и после этого торжественно поклялась никогда больше не приближаться к этому ресторану. Я терпеть не могла кухни крупных ресторанов, после того как мне довелось там поработать. Окон нет, стены покрыты белым кафелем, все ругаются матом. В течение дня температура постоянно повышается, до тех пор пока кухня не начинает напоминать печку. В холодильнике висят свиные туши, а люди собираются вместе, чтобы посмотреть, как лобстеры гибнут в кастрюле с кипятком. Запах горелого чеснока и рыбного бульона впитывается в одежду и прилипает к волосам, отказываясь исчезать, даже если ты окунешься в хлорку.

— Он становится невыносимым. Мне ужасно хочется перемен, и я бы очень, очень желал, чтобы мы с тобой всерьез подумали о «Le Grand Bleu» и… Как бы там ни было… извини… кажется, сейчас это не важно. Так что ты намерена делать теперь?

И Эндрю вопросительно уставился на меня. Я с наслаждением слизала остатки соли с кончиков пальцев, затем вытерла руки салфеткой и оглянулась на отцовский кабинет.

— Я здесь порыскаю, — сказала я. — Кто знает, когда еще мне представится такая возможность? Или ты думаешь, что это…

— Отличная идея! — радостно отозвался Эндрю.

— Но тебе тут оставаться не обязательно. У тебя отпуск, куча дел и…