Потом он отстегнул ремни и, стряхнув их, выбрался из кресла. По пути к люку нажал кнопку: створка отошла, раскрылся трап. Аэро, подняв руки в знак того, что сдается, сошел вниз по ступенькам. Перед кораблем выстроились солдаты с фальшионами наготове. Он насчитал сразу три боевых отряда.

Аэро взглядом отыскал их командира, Данику.

– Капитан Тэйбор, убейте его, – приказала та. – Граймс и Малик, вы прикрываете.

Командиры отрядов двинулись в сторону Аэро. Капитан Тэйбор сменила форму фальшиона на меч палача. Аэро сразу узнал его: в Агогэ учили, что этим двуручным оружием в бою пользуются редко, и с незапамятных времен служит оно единственной цели – когда надо обезглавить преступника. Капитан Граймс вооружился секирой, а капитан Малик – длинным палашом.

Аэро не испугался и не попятился. Не обнажил свое оружие, хотя это и претило инстинктам. Он продолжал стоять, не опуская рук.

– Сдаюсь, – просто сказал он.

Граймс и Малик медлили: пусть даже противник – дезертир, но он безоружен и сдается, и убить его сейчас значило бы нарушить кредо. Даника пришла в ярость.

– Не слушайте его! – воскликнула она, нетерпеливо тыча вперед альшписом. – Он – лжец и предатель. Ни единому его слову верить нельзя. Вам приказано убить его и забрать Маяк.

– Так точно, майор Ротман, – отозвалась Тэйбор, давая сигнал Малику и Граймсу. В ней самой росту было больше шести футов, под одеждой бугрились мощные мускулы, и тяжелый клинок в ее руках выглядел невесомым перышком. Граймс и Малик встали по бокам от нее – этих двоих Аэро помнил еще со времен Агогэ, учились они в разных классах, зато он читал их дела. Если бы в этот момент Аэро позволил себе эмоции, то испытал бы сильный страх. Однако чувства он держал под контролем: они все равно не помогут справиться с опытными солдатами.

– Майор Ротман, мы можем поговорить? – все еще не опуская рук, обратился к Данике Аэро. – Я ведь не безумец. Когда у меня был шанс, я вас не убил, помните?

В ангаре царила полная тишина. Обычно тут вовсю кипела жизнь: транспортники заходили в ангар и улетали, инженеры обслуживали их, переносили припасы со склада на корабли и обратно. Даника усмехнулась:

– Взываешь к моим чувствам? Да ты и в самом деле спятил! Верховный командующий Виник был прав: ты – эмоционально нестабилен, опасен. Поэтому и умрешь.

– Так Виник теперь посылает вас на убийство? «Хороший солдат не убьет противника, если тот сдался в плен». Уж это-то кредо вы помните?

– Ты предатель и дезертир, – напомнила Даника, так сильно стискивая древко альшписа, что побелели костяшки кулаков. – Наше учение на тебя больше не распространяется – с тех самых пор, как ты бежал. А наказание за дезертирство – смерть через обезглавливание.

Аэро стрельнул взглядом в сторону меча Тэйбор. Он так и не обнажил собственный фальшион. Да и что бы это дало? В клинке не осталось заряда: попытайся Аэро изменить его форму, и он расплавится. К тому же биться предстояло бы с тремя отрядами. Аэро отстегнул пояс с ножнами и, сложив их на пол, встал на колени, склонив голову.

– Быть по сему, я сдаюсь… и прошу отвести в убежище.

О том, чтобы эту просьбу слышали все, он позаботился заранее – настроил передатчик на общую частоту корабля. Солдаты засуетились, по рядам волной прошлись шепотки:

– Убежище… дезертир просит отвести его в убежище…

– Им уже столетия не пользовались…

– Молчать! У вас приказ! – заорала, густо краснея, Даника. – Не слушайте дезертира! – кричала она, расхаживая перед бойцами. – Он хочет сбить вас с толку.

Ее коммуникатор запищал – вызывали по личной линии.

– Звездное пекло, – выругалась Даника, включая прибор. – Верховный командующий Виник…

– Майор Ротман, что за задержка? – перебил ее Виник. Он тоже орал; его жесткий гнусавый голос слышали все. – Почему дезертир до сих пор жив? И почему он общается с моим кораблем? Проклятие, где мой Маяк?

– Сэр… я все улажу, – пообещала Даника.

– Хватит оправданий. Казнить его, немедленно!

Сказав это, он отключился.

От гнева лицо Даники побагровело. Солдаты, однако, колебались: сомнение, словно вирус, распространилось по их рядам. Виник, может, и говорил с Даникой на ее личной частоте, но его крики слышали все, кто был в ангаре. Решительным шагом Даника направилась к Тэйбор.

– В сторону, капитан, – стиснув зубы, прорычала она. – Я сама казню дезертира.

Тэйбор с явным облегчением отошла назад.

– Так точно, майор.

Даника придала своему фальшиону форму тяжелого меча. Аэро продолжал стоять на коленях, заложив руки за голову. Вот он поднял взгляд:

– Майор, вы отказываете мне в последней просьбе? – спросил он.

И снова его голос услышали по всему кораблю. Майор Дойл сейчас наверняка старается заглушить сигнал, но ничего не выходит. Ной защитил трансляцию особыми протоколами безопасности.

Даника опустила лезвие меча ему на шею. Полностью заряженное, оно светилось.

– Не будет тебе убежища, дезертир, – холодно произнесла она.

Аэро смиренно кивнул:

– Я знал, что вы откажете мне в милости.

– «Никакой пощады перед лицом слабости», – процитировала она кредо. – Я несу позор того, что была твоей нареченной. Но сейчас я смою с себя это пятно.

– Ты же знаешь, это не моя вина, – надломившимся голосом, с сожалением произнес Аэро. – Нас свели врачи, по генному признаку. Им плевать, как связь повлияет на нас. Мне была отвратительна мысль жениться на незнакомке, и я заглянул в свое дело. Я знал твое имя, но не тебя саму. И все же я мог поговорить с тобой заранее, мы бы отменили связь.

– Слишком поздно, – Даника занесла меч.

По ангару разнеслось эхо легких шагов – кто-то приближался к ним. Прозвучал властный призыв:

– Майор Ротман, опустите меч.

Корнерой, не слезая с трона, смотрел на Ищунью.

– Что привело тебе назад в Темноту под Землей, Ищунья? – спросил он, стряхивая с себя мантию и указывая на хилов, стоявших подле него. – Разведчики предупредили, что ты идешь. Они учуяли твой запах в городе.

Хилы взяли Ищунью в неплотное кольцо. В руках они по-прежнему сжимали ножи и копья, кто-то прикрывал глаза от сияния Маяка, кто-то, напротив, восхищенно взирал на него.

– Корнерой… дружище, – обратилась Ищунья, сутулясь, чтобы казаться ниже ростом. С Корнероем она вместе охотилась в тоннелях на крыслов, которых потом отдавала силам. Оба они родились в один год. – Теперь ты – Сильнейший из силов?

Корнерой горько рассмеялся:

– Мы хилы и навсегда останемся хилами, сколько бы ни набивали животы крыслами и жуклами. Мы бы ни за что не предали стаю, как ты.