– Дядя, может быть, уже хватит?

– Да как же хватит, если не нашли еще ничего!

– Я устала.

– Надо копать!

– Дядя, руки не слушаются. Ноги подгибаются. В глазах туман!

– Руки и ноги – это плохо. А глаза ничего, ты их просто закрой!

Так они поработали еще полчасика. И забастовал уже дядя.

– Ладно, вода снова пошла. Под ногами чавкает. Похоже, здесь в самом деле ничего нет.

И с досады воткнул лопату несколько глубже, чем намеревался. Стоило ему это сделать, как лопата издала отчетливый звук. Это звякнул один металл о какой-то другой.

– О! – возликовал дядя. – Слышала?

– Звенит, дядечка.

– Копаю дальше!

На этот раз дяде не пришлось долго мучиться. Очень скоро он откопал металлическую посудину с плотно забитой крышкой. То ли кастрюлька, то ли чугунок. Но какой-то металл, это ясно. Снять с посудины крышку не получилось. И дядя осторожно полез со своей находкой наверх. Здесь он поставил ее на траву, и какое-то время над выкошенной полянкой раздавалось лишь тяжелое дыхание.

Наконец он отдышался и произнес:

– Надо его помыть.

– Хорошо бы.

К сожалению, осуществить это намерение было не так просто. Воды в колодце не оставалось ни капли. Та вода, что прибывала сейчас, еще не отстоялась и больше напоминала собой жижу, а не воду.

– Пойдем к реке.

Пройдя через лесок, они отмыли со своей находки грязь. Под ней оказался вовсе не чугунок, как они подумали вначале, это была медная кастрюля, не лишенная даже некоторого изящества. Круглые бока ее были ровными и когда-то должны были красиво блестеть. А единственная уцелевшая ручка была выполнена в виде звериной лапки.

– Недешевая вещица была. Не в каждом городском доме такую найдешь.

– У барина на кухне такая могла бы стоять.

– Или у богача мельника.

И дядя многозначительно подмигнул племяннице.

– Ну что? Открываем?

– Давай.

Вооружившись ломиком, дядя попытался сковырнуть крышку. Не тут-то было. Слой грязи так плотно впечатал крышку, что выковырять ее наружу у дяди никак не получалось.

– Что за дела? Вроде бы грязь всю смыли. Что-то ее изнутри держит, так, что ли?

– Золото?

– Ох, хорошо бы, Катюшка.

Наконец крышка поддалась. И слегка деформированная, она все же отлетела в сторону. А дядя с племянницей сунули любопытные носы внутрь кастрюли. Там была грязь. Очень много грязи. Мокрой, липкой и противной даже на вид. Но она прикрывала собой сказочное богатство, так что Катька первой запустила ручонки внутрь. Дядя последовал ее примеру. И минут пять они оба сосредоточенно мяли и перебирали пальцами тягучую и липкую грязь.

– Ты что-нибудь нашел?

– Нет.

Разочарованию их обоих не было предела.

– Пусто!

– Как же так?

– Сам не понимаю.

Дядя в сердцах перестал церемониться с кастрюлей. Вытряс из нее на берег всю грязь и разровнял ее ногой. Но и теперь ничего полезного в ней не блеснуло, не сверкнуло и не выкатилось.

– Вот так-так, – произнес озадаченный дядя. – Похоже, что в самом деле ничего, кроме колодезной грязи.

– Кто же ее в колодец пустую-то бросил?

Катя тоже смотрела на кастрюлю с укоризной, словно та была виновата в том, что оказалась в колодце уже пустой.

– Может, нас опередили? Золото из кастрюли достали, а саму кастрюлю обратно бросили?

– Может. Но тогда случилось это не год и не два назад, а гораздо раньше.

– Почему?

– Забыла, какие деревья мне корчевать приходилось, пока завал над колодцем разгребали?

Катя вспомнила вполне приличных размеров березку со стволом толщиной в дядину руку. И кивнула.

– Такому дереву лет десять расти нужно. А на камнях, где питания корням почти нет, и того дольше.

– Значит, Нюра ни при чем?

– А она и не могла быть при чем. Нашла бы золото до нас, не крутилась бы теперь у нас под ногами.

Дядя был очень огорчен и даже рассержен.

– Да что же это такое! – воскликнул он и неожиданно с силой наподдал кастрюлю ногой.

От полученного удара кастрюля отлетела на несколько метров и упала в кусты. А безмерно огорченный новой неудачей дядя запрыгал на одной ножке, напоминая аиста. Вторую ногу, которую он ушиб при ударе о кастрюлю, он прижимал к себе. От боли, а еще больше от разочарования дядя стонал и ругался. И как здорово он ругался! Катя, и спустя много лет вспоминая тот миг, всякий раз содрогалась то ли от восхищения богатым словарным запасом дяди, то ли от величия русского языка вообще.

Наконец дядя немного успокоился, перестал ругаться и смог заговорить с племянницей нормально:

– Где мы с тобой еще не были?

– На мельнице.

– Там сейчас копаются эти двое. Вряд ли им улыбнется удача. По тем ориентирам, что я им указал в письме, они разве что черта лысого и найдут. Ладно. Пошли! Митю подождем, и пора уже домой ехать. Отдохнем, письмо отца перечитаем, глядишь, и наткнемся на что-нибудь новенькое.

Но прежде чем им удалось уехать из Олеховщины, случилось еще одно событие, прямо указывавшее на то, что поиски клада – дело далеко не такое уж безопасное. Едва дядя с племянницей выбрались из низинки, в которой закончил свои дни дед одного и прадед другой, как вдруг над всей округой разнесся протяжный вой:

– Убили-и-и-и! Убили-и-и!

Катя даже выронила из рук кастрюлю, которую все-таки тащила с собой.

– Что это? Кто кричит?

Голос был женский. И сперва Катюша со страхом подумала про бабушку Афину, но потом сообразила, что дряхлой старушке уже не под силу так голосить. Да и сам голос был сравнительно молодой. Дядя бросил на землю лопаты, ведра и все прочее снаряжение и побежал вперед. Катюша бросить кастрюлю не сообразила. Так и побежала с ней следом за дядей.

Вскоре девушка увидела ту самую пьянчужку Катерину, с которой уже встречалась утром. Женщина сидела у обочины дороги прямо на земле и уже не вопила, а просто заунывно выводила на одной ноте:

– Убили-и-и! Убили!

При этом она раскачивалась из стороны в сторону и была явно сильно пьяна.

– Что случилось?

– Убили! Герочку моего убили!

– Где? Как это произошло?

– Ой, не знаю, – замотала головой дурная баба. – Пришла я домой, а он уж там лежит. Синий весь и не дышит!

– Где лежит? Дома?