мог подумать, что ее каждый вечер на выходе из бизнес-центра будет караулить младший Аверинцев? Денис усмехнулся. Он и думать забыл, что Дмитрий тоже работает в их фирме. Как и вправду тесен мир.

Коридор заканчивающего свою работу на сегодня суда был полупуст и мрачен из-за непогоды за окном. Иногда из кабинетов выходили сотрудники и замыкали за собой двери, пока в других помещениях еще шли заседания и гудели голоса. Денис уже собирался поворачивать к лестницам, когда заметил слева от себя знакомое лицо и остановился на полушаге.

С того самого летнего дня, когда он, вцепившись в руль, смотрел, как Катя перебегает дорогу перед судом, было понятно, что встреча неизбежна: в здании суда ли, в магазине, на улице — они столкнутся. В пределах Москвы, когда между ними нет больше расстояния в 712 км, им невозможно не пересечься.

Денис гнал от себя любые мысли о гипотетическом развитии событий, запрещал себе гадать, что скажет Катя и что скажет он, если рядом с ними впервые за пять лет другие люди не встанут стеной, помогающей избежать любого взаимодействия друг с другом. Глупо и ни к чему представлять то, что больше не имеет значения.

Почувствовав прервавшееся движение перед собой, Катя подняла голову от лежавших перед ней на коленях бумаг и посмотрела вверх. Денис мог только встретить ее удивленно распахнувшиеся от неожиданности ярко-голубые глаза своими. Первые мгновения выражение ее лица было таким искренним и открытым, что на секунду он забыл, как давно ему не выпадала честь видеть настоящую Катю. Без брони для внешнего мира, без заслона из равнодушия, предназначавшегося уже специально для него.

Ожидаемо, вдох спустя она пришла в себя и больше не производила впечатление застигнутой врасплох невинной девы. Закрыв одним быстрым движением папку, она одновременно с тем, наконец, заговорила:

— Денис? — Вопреки ее внешней собранности вопрос выдавал растерянность.

— Катя, — ответил он хрипло, скорее озвучивая для себя самого факт ее присутствия, чем обращаясь к ней непосредственно.

Они опять встретились взглядами — буквально на одну единственную режущую секунду, — и тут же отвели глаза в сторону. Боль в голове пульсировала все сильнее, но Денис больше ее не чувствовал.

Молчание затягивалось, и казалось, что вместе с этим у него под ногами пол превращается в вязкую тину: он не в силах был сдвинуться с места, оторвать ногу и сделать шаг. Его тянуло вновь взглянуть на Катино лицо, всмотреться в него, изучить, вспомнить, узнать, но… не стоило.

О чем им было говорить, он не представлял. Он давно потерял право на те вопросы и слова, что действительно хотел озвучить. Беседа на отдаленные темы обернулась бы и для него, и для Кати абсолютной насмешкой.

С такой историей, как их, опций существовало немного: говорить откровенно и без прикрас или задушено молчать. От каждого варианта саднило внутри, но безмолвие все-таки казалось безопаснее. Вместе с тем уйти, не сказав больше не звука, Денис все равно не мог.

Годами он видел Катю лишь издалека, мельком, получая на секунды возможность едва приметить ее в толпе и получить в ответ холодный, равнодушный взгляд — ни одна из тех полувстреч не была сравнима с сегодняшней, когда мир вдруг оказался единым и слишком близким.

— Ты вернулась в Москву, — сказал он наконец, лишь бы разрушить убивающее его напряжение.

— Да, — кивнув, Катя ответила, ее голос звучал глухо и пусто.

Она, конечно, не намеривалась помогать их жалкой попытке разговора, но Денис невольно продолжал шевелить губами и складывать буквы и слова в предложения. Зачем-то.

— Ты с процесса?

Она растерянно моргнула, будто не ожидала подобного вопроса: слишком простого и ничего незначащего и вместе с тем слишком личного.

— Да, жду помощника. Нужно… — каждое слово будто давалось ей с трудом, — забрать кое-что.

— Понятно. — Денис кивнул. Пора было прекращать эту агонию. — Рад был встрече. — Правда ли? — Я пойду.

Она кивнула с нечитаемым выражением лица. Не то чтобы Денису хватало мужества смотреть на нее дольше пары секунд за раз.

— Пока.

— Пока, — повторил он за ней медленно и развернулся, чтобы уйти.

В ушах стоял гул, сердце билось до отвращения сильно.

Он успел пройти пару метров, когда Катин голос, вдруг ставший уверенным и громким, нагнал его, а следом раздался и уверенный стук каблуков.

— Денис, постой! — Он услышал, как она остановилась у него за спиной, и заставил себя повернуться. Катя будто бы сама была не рада, что догнала его, но тем не менее продолжила говорить: — Тебе… тебе еще Александр Анатольевич не звонил?

Денис, нахмурившись, с непониманием посмотрел на нее.

— Не звонил, — ответил он. Ни одной догадки, причем здесь Аверинцев, в голову не приходило. — А должен был?

Катя вздохнула и начала объяснять.

— Я думаю, еще позвонит, но… — будто сомневаясь, она сделала паузу, прежде чем продолжить: — Вчера он мне сказал, что под тебя копают. Возможно, — добавила она тут же. — Если я поняла его правильно, начались странные расспросы. Про тебя. — Она замолчала в явном ожидании.

До Дениса же очень медленно доходило, что Катя — Катя! — пытается его предупредить. С большим, явно не оставшимся незамеченным промедлением, он наконец отреагировал на ее слова:

— Спасибо, — произнес он ровно, надеясь, что его недоумение не станет для нее очевидным.

Катя нахмурилась сильнее и, прищурившись, принялась слишком уж пристально его разглядывать. Ее поведение озадачивало.

— У тебя, — начала она неожиданно несмело, — все нормально?

Денис застыл. С каких пор ее интересуют его дела?

— Все как всегда. — Он дернул головой.

Ему не понравилось внезапно сменившееся направление их разговора. Он вообще больше не был уверен, что им стоит продолжать находиться рядом. Как бы его сейчас ни тащило к Кате, все более явное ощущение никуда не исчезнувшей между ними близости пугало. Несло опасность, от которой стоило держаться подальше.

Боль в голове резко обрела действительность. Напряженно удерживая себя от любых явных реакций, Денис собирался попрощаться и как можно скорее добраться до машины.

— Голова? — спросила Катя вдруг, вероятно сама не понимая, что только что одним вопросом вывернула ему душу.

Своим беспокойством, за которым ничего не стоит. Своей такой узнаваемой наблюдательностью. Своей памятью, что позволила ей и сейчас сразу же догадаться о его состоянии. Как много раз в прошлом.

— Да, —