Шейл ласкал свою госпожу со всем усердием, на которое он был способен. Возбужденный до предела, он мечтал, чтобы она воспользовалась не только его ртом. Его молитвы были услышаны.

Ульнара оттолкнула раба, приказывая ему лечь на спину и положить ладони под голову. Шейл молча повиновался, предвкушая скорое удовольствие. Амаррка привычно оседлала его, спиной к его лицу, опустилась на возбужденную плоть и начала медленно двигаться, по-прежнему не отрывая глаз от распятого левантийца. Тот получал уже четвертый десяток плетей.

Спина, плечи, грудь – все было исполосовано кожаной плетью. Удары ложились один на другой, многострадальная плоть лопалась и рвалась, раны тут же наполнялись кровью. Голова Эйхарда упала на грудь, рот был полон крови от искусанных щек и языка. Что угодно, лишь бы молчать! Но свой непокорный взгляд он упорно не отводил.

Губы Ульнары растянулись в хищной усмешке. Смотришь? Смотри. Кто знает, может, в последний раз.

Она облизнула пальцы и накрыла ими свою возбужденную плоть. Движения на живом дилдо все ускорялись, возбуждение нарастало, грозя вылиться с силой снежной лавины. Легита ожесточенно терзала свой клитор, приближая оргазм, и когда он взорвался в ее теле, она выгнулась и протяжно закричала, прикрыв глаза.

Хриплый демонический смех раба привел ее в чувство. Встав с наложника, она приказала убираться обоим. Затем взяла семихвостку с железными гирьками на концах и, приблизившись к Эйхарду почти вплотную, прошипела:

– Это был твой последний шанс. Ты его упустил.

Лирин кусала губы, разглядывая обнаженного раба, которого буквально распяли между двух резных столбов, стоявших в центре ее спальни, всего в паре шагов от изножья кровати. А она-то голову ломала, зачем эти штуки? Теперь ясно зачем, еще бы найти способ тактично избежать последствий собственной опрометчивости!

Мужское тело перед ней было довольно худым, жилистым, с выпирающими ребрами и вздувшимися на руках венами. Бронзовую кожу испещряли сотни тонких белесых шрамов, наслаивавшихся один на другой, будто кто-то пытался резать несчастного на мелкие кусочки. Темные волосы закрывали его лицо, не давая разглядеть выражение, но девушка чувствовала на себе тяжелый, полный бессильной ярости взгляд.

Она отпустила всех, даже Лирта, и собственноручно заперла дверь после того, как аскары замкнули цепи на запястьях и лодыжках раба. Оставалось решить, что с ним делать.

Лирин вздохнула, потерла виски и подошла к низенькому столику, на котором Лирт заботливо разложил пыточный инструмент. Девушка мысленно застонала. Неужели этот мальчишка думал, что она на самом деле воспользуется всем этим?!

Перед ней, на дорогом малиновом бархате с золотой оторочкой лежали кошмарного вида щипцы различных размеров, от тех, что дробят пальцы, до тех, что с легкостью переламывают берцовую кость. Рядом сверкали тонкие лезвия: то изогнутые, то прямые, то с зазубринами по верхнему краю. Заботливой рукой ансара были разложены несколько плеток, тяжелый кнут, что-то, подозрительно напоминавшее скаковой стек, и в довершение всего – несколько стеклянных баночек с тщательно притертыми крышками: харшиз, зеленая стоггамская мазь и хамши. Все, что угодно, лишь бы раб не посмел отключиться, пока госпоже не наскучит развлекаться с его телом.

Лирин взяла в руки тонкий стек, повертела. Это была самая безобидная вещь из всех, что лежали перед ней. По крайней мере, она могла представить себе, как этой вещью пришпоривают лошадь, а не стегают безответного раба.

В который раз девушка задумалась. Что за люди обитают в этой безумной стране? Какой смысл в том, чтобы издеваться над тем, кто не может тебе ответить? Вот если в пылу битвы, защищая собственную жизнь, то – да, она могла бы и убить, Лирин была в этом уверена. Но вот так просто, взять щипцы и начать выворачивать суставы практически незнакомому человеку…

Она тихо вздохнула и повернулась к Эйхарду.

Тот усиленно прожигал ее ненавидящим взглядом. Лирин могла лишь догадываться, какие мысли бродят у него в голове.

– Ты знаешь, что я должна тебя наказать? – произнесла девушка, выделяя голосом слово "должна". – Но мне не очень-то хочется это делать. Я бы с большим удовольствием провела этот вечер с Урханом.

Она и сама не знала, зачем упомянула своего фаворита, но Эйхард нервно передернул плечами, поднял голову и вдруг медленно произнес:

– Я могу быть не хуже… просто развяжи меня.

Лирин остолбенела. Он что, совсем сумасшедший? Да любого раба за такую дерзость просто убили бы! Причем, смерть была бы долгой и мучительной!

Чувственный рот мужчины скривился в ироничной усмешке.

– Маленькая госпожа боится? – вкрадчиво поинтересовался он. – Разве тебе не наскучили тупые рабы, которые могут лишь подчиняться? Знаешь ли ты, что может дать женщине свободный мужчина?

Лирин нахмурилась. Перед внутренним взором пролетела отвратительная сцена в трактире нхира Марха. Да, она на своей шкуре испытала то, что может дать женщине свободный мужчина, и не желала повторять печальный опыт. Нежный и предупредительный наложник устраивал ее со всех сторон.

– Ну же! – Эйхард ухмыльнулся и нетерпеливо громыхнул цепями.– Иди сюда!

Он и сам не знал, зачем говорит все это. Позлить ее? Снова увидеть выражение отвращения и брезгливости на ее сытом лице? Заставить эту маленькую холеную сучку потерять контроль и вцепиться ему в глаза своими ногтями?

Ему хотелось, чтобы она сорвалась.

Но было еще кое-что.

Вожделение, исчезнувшее без следа после игрищ Ульнары, теперь вернулось с удесятеренной силой и все, о чем Эйхард мог думать сейчас, это как вонзиться в теплое женское тело. Поспешная разрядка в рабской комнате не принесла ему облегчения, наоборот, сейчас он был тверд, как никогда. Тяжелая плоть налилась кровью, яички приятно оттягивали мошонку, в паху разливалась знакомая истома.

Он стиснул зубы, пытаясь изобразить призывную улыбку, но вместо нее получился звериный оскал.

Лирин опустила глаза на его член и невольно сглотнула. Каждый раз эта часть мужского тела вызывала у нее безотчетный ужас. Она даже запретила Урхану возбуждаться, если он хотел проводить ночи в ее спальне. Пусть ласкает ее, доставляет удовольствие – разве не для этого Бенгет дала мужчине пальцы, губы и язык? – а собственную похоть пусть держит в узде. В конце концов, это его проблемы.

– Ты не можешь мне дать ничего из того, чего бы я хотела, – сухо бросила девушка и подошла к мужчине почти вплотную.

На конце стека красовался маленький кусочек мягкой кожи. Подчиняясь какому-то глупому наитию, Лирин провела им по плечам и груди пленника, будто выписывая узоры, затем спустилась вдоль впалого живота до самого паха. Тяжелый член качнулся, когда тонко выделанная кожа скользнула по стволу, будто лаская его и дразня. Воздух со свистом вырвался сквозь стиснутые зубы мужчины.