Если быть кратким, то, хотя прошло много десятилетий, мы так и не научились эффективно лечить рак. Мы просто «обновили» неэффективные методы лечения, применявшиеся 100 лет назад. Все потому, что мы продолжаем неправильно понимать и игнорировать питание в качестве причины возникновения онкологических заболеваний и их потенциального метода лечения.

ЦРД и исследования, обосновывающие ее, являются спорными, потому что они бросают вызов преобладающему подходу, согласно которому питание и заболевание связаны лишь частично. В предыдущих двух главах мы обсуждали данный вопрос в контексте рака, но преобладание подобного культурного подхода в той или иной мере справедливо в отношении всех болезней. Я предпочитаю обсуждать указанный феномен в разрезе онкологических заболеваний, так как основываюсь на собственном опыте в этой области и множестве данных, которые я обнаружил в Оксфорде в середине 80-х; но пусть это не смущает вас: приведенные предостережения в той же мере применимы ко всем другим заболеваниям.

Я надеюсь, мне удалось показать, что такой подход по большому счету явление сравнительно недавнее. Неопровержимого предписания, оправдывающего нашу исключительную веру в местные причины и местные методы лечения, не существует. Доказательства, полученные в начале XX века, не подтвердили обоснованность исключительной веры в теорию местных заболеваний, как и доказательства, которые имеются на сегодняшний день. Почему же тогда мы должны и дальше продолжать упорно верить в местный подход, невзирая на потери? Не пора ли наконец-то попробовать еще что-нибудь, как Уильям Ламбе предлагал еще 200 лет назад?

Питание на основе цельных растительных продуктов идет вразрез с нашими убеждениями, потому что вновь воскрешает давние дебаты о локальных и конституциональных причинах заболеваний. В настоящее время статус-кво по этому вопросу провозглашает, что любые обсуждения неуместны, но исследования в поддержку ЦРД говорят об обратном. Устанавливая связь между питанием и заболеванием, они выводят на поверхность источник давних противоречий – тот, о котором статус-кво предпочел бы и дальше не вспоминать.

Однако ЦРД бросает вызов не только плохо функционирующей лечебной системе. Она также бросает вызов нашему общепринятому пониманию «правильного» питания, в особенности ортодоксальному отношению к животному белку, на чем я остановлюсь во второй части.

Мне хотелось бы, чтобы проблемы, с которыми мы столкнулись, были проще и чтобы трех глав оказалось достаточно. Мне хотелось бы просто сказать: «Прекрасно! Питание играет серьезную роль в формировании заболеваний и укреплении здоровья. Давайте же просто будем придерживаться ЦРД». К сожалению, я не могу этого сделать. Точно так же как наше отношение к взаимосвязи питания и заболеваний (или ее отсутствию) связано с сомнительными историями более чем столетней давности, то же самое касается и нашего отношения к самой нутрициологии. Как противоположные точки зрения отвергаются в первом случае, точно так же они отвергаются и во втором. Это означает, что, даже если бы было повсеместно признано, что питание играет важную роль в возникновении болезней и в состоянии здоровья, многие все равно не могли бы сказать, как на самом деле выглядит оптимальное питание.

Задумайтесь о том, что вы сами знаете на этот счет, и я уверен, что вы найдете множество примеров. Практически невозможно избежать спорных, запутанных дискуссий о здоровье и питании. Наше отношение к здоровью и питанию имеет решающее значение при выборе рациона, который прямо или косвенно мы совершаем каждый день. Также мало кто станет спорить, что питание в современном мире стало довольно сложным. Неважно, предпочитаете ли вы питаться как «пещерный человек», придерживаетесь диеты с высоким содержанием жиров, веганской диеты Адама и Евы до грехопадения и открытия огня или, возможно, берете всего понемногу от популярных диет, – скорее всего, вы не раз сталкивались с проявлениями самообороны и атаками от приверженцев тех или иных методов питания. Кроме того, на наш выбор пищи влияют многочисленные этические, экологические и религиозные соображения. Как и в нашей нынешней политической ситуации, мы находимся в тупике, и чтобы выйти из данного тупика, нам необходимо кардинально изменить не только то, как мы рассуждаем о питании, но и наше отношение к здоровью и питанию в целом.

Я не раз попадал под перекрестный огонь в спорах по поводу питания просто потому, что обращал внимание на научные доказательства и предоставлял их. Хотя я и уважаю этические аргументы в пользу отказа от употребления животных в пищу, мое негативное отношение к употреблению белка животного происхождения никогда не основывалось на заботе о благополучии животных, а исключительно на доказательствах, имеющих отношение к здоровью человека. Зная это, различные активисты критиковали меня за мою позицию. Некоторые сторонники веганской или вегетарианской диеты предпочитают игнорировать или опровергать доказательства, полученные экспериментальными исследованиями на лабораторных животных, даже несмотря на то, что эти данные о здоровье совпадают с их глобальной целью: не причинять вред животным и не убивать их.

Конечно же, я столкнулся с гораздо большей критикой и проявлением раздражения от оппонентов с другой стороны дискуссии. Как сказано в предисловии, на конференции Всемирного конгресса по питанию 1989 года в Сеуле, в Южной Корее, во время моей презентации один очень влиятельный исследователь, профессор Массачусетского технологического института в области пищевых наук и питания, Вернон Янг воскликнул из рядов слушателей: «Колин, ты говоришь о вкусной еде. Не отнимай ее у нас!» Он, конечно же, имел в виду белок животного происхождения. Это была еда, которую я сам обожал в первые десятилетия своей жизни; еда, которая была источником средств к существованию моей семьи – семьи фермеров, производящих молочные продукты.

Если бы Янг раскритиковал мою презентацию с точки зрения научного подхода, это могло бы инициировать позитивный и плодотворный обмен мнениями, и, возможно, мы постепенно приблизились бы к точке Истины и Мудрости. Как оказалось, произнесенная им критика была гораздо более информативной, чем я предполагал. Она пролила свет на то, что всегда было основной проблемой нутрициологии: слишком часто она связана с оценочными суждениями о «хорошей» или «плохой» пище, которые не имеют ничего общего с научными доказательствами. Как же возникают подобные суждения? Они должны происходить из науки о питании, и в идеальном мире так бы и было, но опыт подсказывает мне обратное. Факторов, которые влияют на наше представление о том, что является «хорошей» пищей, а что – нет, очень много. Играют роль религиозные, экологические и этические соображения; социальный класс и культурные особенности – безусловные индикаторы пищевых предпочтений; а блюда, которые ассоциируются с богатством и родиной, трудно исключить, даже если существуют данные, свидетельствующие о том, что они вызывают болезни. И ко всему прочему, у каждого из нас есть любимые продукты.