Так что пусть остаются с ним все его секреты. Она не собирается разгадывать эту тайну. Лучше вообще о нем не думать.

Алый ковер заглушал звук шагов. Дрейк прошел по широкому коридору к лестнице. Бледное свечение ламп раздражало, ухудшая и без того неважное настроение. Он слишком долго спал. Ему следовало отправиться в игорный дом несколькими часами ранее.

Разумеется, Фергус должным образом распорядится банком, а его отлично осведомленные помощники удовлетворят все Причуды тех членов клуба, которые приехали слишком рано. Однако Дрейк гордился тем, что он всегда лично наблюдал за игрой. Неослабное внимание к мельчайшим деталям игры создали Уайлдеру высокую репутацию.

Он несколько часов проворочался в постели; его измучили беспокойные сны. Он проснулся не выспавшийся и раздраженный. Его преследовал образ жены — леди Алисии. Какой нежной и доступной выглядела она сегодня утром. Она была всклокоченной после сна, и груди ее не были обтянуты лифчиком. Хотя она и притворялась безразличной, она желала его — в этом не могло быть сомнений. Ему хотелось сорвать с нее маску холодного превосходства, хотелось пробудить в ней чувственность, гнездившуюся в глубинах ее души. Он хотел, чтобы она лежала рядом с ним и стонала в экстазе…

Ах, черт! Он явно нуждается в жарких и чувственных ласках своей любовницы. Жаль, что он отпустил ее вместе с подаренным бриллиантовым ожерельем. Он мог бы получить удовольствие от ее готовности доставить ему радость, вместо того чтобы выносить презрение женщины, считавшей его грязью, налипшей на ее аристократические ножки.

Она обвинила его в связи с Лайзой Нейтс. Это обвинение его немного позабавило. Разумеется, Алисия не могла знать истинной причины, по которой экономка испытывала столь собственнические чувства по отношению к нему.

Повернув за угол, Дрейк пошел кратчайшим путем через затемненную галерею, здесь он хранил многие из своих приобретений — картины и статуи, свидетельствующие о его богатстве. Но сегодня Дрейк лишь беглым взглядом окинул свои сокровища. Он напомнил себе, что находится лишь в преддверии успеха.

Алисия заполучила приглашение на бал. Через неделю он войдет в высшее общество. Но вовсе не ради той цели, о какой думала его жена. Он мрачно улыбнулся, представив себе, выражение лица Хейлстока, который, поймет, что более не сможет помешать своему незаконнорожденному сыну войти в высшее общество.

— Ой!

Этот испуганный вскрик донесся из темного угла. Дрейк резко повернулся. В нише стояла алебастровая статуя Дианы. Из-за статуи появилась фигура в плаще и старинной шляпе. Дрейк узнал костюм из спектакля «Черная борода, или Плененная принцесса».

— Миледи, — проговорил он с низким поклоном, — простите меня, что я испугал вас. А где сегодня миссис Филпот?

Леди Брокуэй вышла на цыпочках из-за статуи и с любопытством оглядела Дрейка. Сейчас, в полутьме, она чем-то очень походила на Алисию.

— Мистер Уайлдер? — спросила леди Элинор. Не ответив на вопрос о компаньонке, она, заикаясь, пробормотала: — О Боже… я на мгновение подумала… Подумала, что вы напоминаете мне кого-то…

Дрейк похолодел. «Неужели Хейлстока?» — промелькнуло у него.

Он всегда тешил себя мыслью, что сходство было слишком неуловимым, чтобы можно было что-то заподозрить. Конечно же, Алисия никогда не замечала сходства. Но леди Элинор знала Хейлстока много лет. Она могла помнить его молодым, когда тот был в таком же возрасте, как Дрейк сейчас.

Меньше всего Дрейку хотелось, чтобы кто-то разгадал правду.

Подойдя к ней ближе, он взял ее за руки и спросил:

— Кого же именно, миледи? Кого я вам напоминаю?

— Кого-то… много лет назад… — Дрожь сотрясла изящные плечи графини. — Ах, я так боюсь…

— Чего вы боитесь?

— Боюсь… вспоминать. — Тут глаза пожилой дамы наполнились слезами, и она горько разрыдалась.

Дрейк решил действовать не задумываясь. Он обнял графиню, прижал к себе, и она уткнулась ему в грудь. Старинная шляпа свалилась с ее головы, и Дрейк достал чистый носовой платок и вложил его в руку графини. Он не знал, как ее успокоить. Он мог укротить, крокодиловы слезы любовницы, но отнюдь не муки вдовствующей графини. Своей тещи.

Плакала ли она оттого, что боялась Хейлстока? Знала ли она, что он грозился запереть ее в больницу Бедлама?

Дрейк сказал:

— Уверяю вас, миледи, нет никакой причины для слез. Вы в полной безопасности в этом доме. В безопасности, находясь со мной.

Рыдания ее затихали, но она по-прежнему стояла, уткнувшись лицом в его грудь.

— Ах, но в защите нуждаюсь не я, — произнесла, наконец, графиня.

Эти слова пожилой дамы не на шутку взволновали Дрейка. Но кого же она имеет в виду? Неужели Алисию?

— Посмотрите на меня, миледи. — Он указательным пальцем приподнял ее подбородок. Ее бледное лицо обрамляли серебристые и белокурые волосы. Глаза, напоминающие анютины глазки, заморгали. Дрейк почувствовал, что графиня снова уходит в себя, в свое тайное горе. Желая, чтобы период ее просветления не кончился, он продолжал: — Вы должны сказать мне, кто нуждается в защите. Только в этом случае я смогу помочь.

Утирая слезы смятым носовым платочком, она горестно покачала головой:

— Никто не сможет помочь. Увы, слишком поздно.

— В таком случае я не понимаю вас. Почему вы все еще боитесь?

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом. Затем погладила его руку, словно именно он, Дрейк, нуждался в утешении.

— Вы мне нравитесь, — проговорила она в раздумье: — Вы очень добрый человек.

Дрейк обуздал свое нетерпение.

— Миледи, постарайтесь подумать хорошенько и вспомнить. Если кто-то угрожал вам или дорогому для вас человеку, я должен это услышать из ваших уст.

Леди Элинор сунула руку под плащ и извлекла бутафорский кинжал.

— Угрожал мне? Нет, сэр, никто бы не осмелился. Я Энн Бонни, королева высокой волны.

Дрейк почувствовал приступ отчаяния. Дымка в ее глазах свидетельствовала о том, что он больше ничего от нее не добьется. Он поднял шляпку и подал графине.

— Я думаю, это ваша, мадам пиратка. — Леди Брокуэй надела эту весьма экстравагантную шляпу и надвинула ее на глаза.

— Благодарю вас, сэр. Как я выгляжу?

— О… ужасно свирепо и способны кого угодно напугать. — Он протянул графине руку. — Позвольте мне проводить вас на нижнюю палубу. Посмотрим, найдем ли мы там ваших матросов.

Захихикав, леди Элинор приняла его помощь, и они вдвоем вышли из галереи и спустились по главной лестнице вниз. Графиня излучала полнейшую умиротворенность — в отличие от той тревоги, которую выказывала лишь несколько минут назад. У него сложилось впечатление, что ее фантазии были способом бегства от печальных воспоминаний, что ее безумие стало результатом невыносимо тяжелого события, свидетельницей которого она оказалась.