Она посмотрела на Ниалла огромными голубыми глазами, в которых, казалось, застыло бескрайнее море. Море, где была только боль — отравляющая, заставляющая совершать неправильные поступки. И эта боль преследовала девушку с самого детства. Маленькую, беззащитную Персефону, так нуждающуюся в любви. Также, как в ней нуждался Ниалл. В любви, в одобрении, в нежности. Только реальность другая. Она смотрит на тебя огромными зелеными глазами и говорит: «Я люблю твоего брата». Она убивает внутри тебя все хорошее, все светлое и чистое, а оставляет от себя, лишь выжженное поле. И в этих голубых глазах Ниалл вдруг увидел себя — обнаженную израненную душу, отчаянно нуждающуюся в любви. Мать хотела, чтобы Бог помог, чтобы совершил добрый поступок взамен на освобождение из клетки и он сдержит слово. Опустив голову, он коснулся губами губ Персефоны. Поймал ее пепельный выдох, смешанный с черничным ароматом. Он целовал ее так нежно, словно сам нуждался в этом долгие годы. Отстранившись, Персефона прошептала:

— Спасибо.

Лед отступил. Арфа, разочарованная поступком девушки, которая приняла свое прошлое и смогла отпустить плохие мысли, отдать их тому, кто сильнее, кто накроет своим крылом, избавляя от преступления, кто сделает все сам, засияла ярче изумрудным светом и скрылась под толщей льда. Застыли струны, они больше не играли ярким перезвоном, а льды перестали вибрировать. Ниалл поднялся и протянул ладонь.

— Пора найти твою мать, цветочек. Но сначала, я хочу показать тебе мир, который ты достойна. Ты готова увидеть Свет?

Персефона улыбнулась, вложила в горячую большую ладонь свою — холодную, и они скрылись в золотистой вспышке, что подобна феерверку, рассыпалась миллионами ярких искр.

Госпожа Порядка сидела в оранжерее роз. Она медленно раскачивалась на качелях, смотря перед собой. Правая ладонь, зажатая в кулак была окрашена в черный от пепла. Она в очередной раз вздохнула и разжала руку. Записка от Ленара вспыхнула сама собой. Прошло всего полгода. Неужели разлюбил? Мысль об этом ударила в грудь, обожгла, точно стальным ножом провели по сердцу. Под охристыми ресницами защипало, от солнечного света, рекой льющегося сквозь стекла оранжереи, заблестели слезинки. И как бы Селена ни старалась удержать их, злая капелька все равно потекла по щеке, неприятно пощекотав кожу. Слуги слонялись неподалеку. Ищейка думал, Богиня разозлилась на него, и он сможет исправиться, пока Селена не пожаловалась брату. Мысль о том, в какое бешенство придет Ниалл и какое наказание мужчину последует, заставляла его тело содрогаться. Изощренность наказаний Повелителя Света не сравнима ни с чем. Это как добровольно пойти и засунуть голову в воду — самоубийственно.

Селена зло вытерла ладонью щеку и ее тут же окрасило черной сажей. Вдруг она услышала позади себя шаги и зажмурилась. Ей вспомнилось, как прошлой осенью после жестких слов брата Ленар пришел ее утешить. Присел рядом, нежно коснулся щеки и заверил, что она теперь в безопасности, ведь он будет рядом не смотря ни на что. Ей его сейчас не хватало, словно он был для нее глотком воды для жаждущего. Волоски на лице встало дыбом, русые кудри колыхнулись от легкого ветерка, а потом она почувствовала нежное прикосновение к щеке. Втянув носом воздух, она разочарованно распахнула глаза. Пахло мерзким приторным медом! Ни намека на мускусный, сексуальный аромат кожи ее возлюбленного. Перед Богиней на коленях стоял незнакомый мужчина. Его черные как смоль волосы были короткострижены, на высоком лбу залегли мудрые складки, словно он был уже не молод, но и не стар, на загорелой золотистой коже выступили блестящие капельки пота, ведь на улице сегодня стояла духота, прямой нос с легкой горбинкой, острые, высокоподнятые скулы, на квадратном жестком подбородке с милой ямочкой была легкая щетина с хаотичными мазками проседи, худое телосложение, грудь обнимала рубашка глубокого синего цвета, расстегнутая на две пуговицы на груди и с закатанными рукавами, на ногах черные брюки с подтяжками и туфли, натертые до блеска. Взгляд Селены упал на его руку и наткнулся на широкий золотой перстень с обсидианом. Резко дернув щекой, Богиня отстранилась, а рука мужчины безвольно повисла в воздухе с зажатым в ладони белоснежным платком. Пушистые смоляные брови взметнулись в удивлении вверх. Он деликатно кашлянул, опустил ладонь и поднялся, поклонившись, а затем протянул платок и сказал:

— Простите, я не хотел напугать вас, Госпожа. У вас просто щека испачкана.

— Кто ты? — удивилась Селена.

Уголки полных губ дрогнули, он ответил:

— Мое имя Татум. Я пришел по велению Повелителя Хаоса. В замке случилась беда и он просит вас немедленно прийти на помощь.

Нахмурившись, Селена приняла из рук платок и провела им по щеке, а затем, почему-то смутившись, хотела вернуть назад, но прикусила губу и сказала:

— Слуги купят вам новый.

— Полно, Госпожа! Оставьте себе. — Он протянул ладонь и Селена вложила в нее пальцы. — Не против отправиться путями Хаоса?

Богиня выдернула руку, чем вновь вызвала удивление на лице Татума. Она сказала:

— Пожалуй, лучше я отправлюсь путями Порядка сама. Спасибо.

И, коснувшись нити Порядка, Селена испарилась. Татум еще пару минут стоял и наслаждался серебристыми искрами, переливающимися от солнца подобно алмазам, и ярким ароматом орхидей. Богиня два века жила и не помнила магию Хаоса. Неужто испугалась? Когда она коснулась его, руку Татума будто опалило огнем, под кожей прошелся ток. Красивая. Пожалуй, красивее женщины он не видел. Свободна ли? Или у него нет шансов? Едва улыбнувшись, Татум коснулся нити Хаоса и исчез. Удастся ли магу Тьмы растопить ледяное сердце Богини Порядка или оно так и не вытеснило образ русоволосого советника Повелителя?

Глава 9. Ну здравствуй, мама!

Розовое море бушевало. Мощным потоком вода мчалась к песчаному берегу, но у самого края сбавляла темп и нежно ласкала его белоснежной пеной. Большой диск солнца медленно и величественно выплывал на небе. Карминно-красный шар протянул свои длинные лучи, точно для объятий и на первый луч плавно приземлился Бог Света, крепко держа в своей ладони руку Персефоны. Сердце девушки забилось чаще, голова закружилась, когда она посмотрела вниз. Втянув носом воздух, девушка ощутила сочный лимонный аромат, схожий с ее любимым тартом. Вода, и без того ярко-малиновая, окрасилась в алый, отражая на водной глади солнечные блики. Ветер мчал по лиловому небу белоснежные пушистые облака. Сладкой ватой они стелились на небесной глади и мчались все дальше, куда их гнал лимонный морской аромат.

— Невероятно! — восхищенно воскликнула Персефона. Ее тело охватил небывалый восторг, сродни