– Ливень будет, – сказала она, не поворачивая головы.

– С чего ты взяла? – не понял Павел.

Небо, включая оранжевые отсветы на востоке, было чистым.

– Чувствую, – прошептала она. – Нет, головной болью и тяжелыми пальцами, как ты, не мучаюсь. Но чувствую. Майор говорил, что моя бабка по матери была колдуньей, – наверное, я в нее. Жалко, мамку я почти не застала, мало она мне наговоров передала.

– А те, что передала, действуют? – спросил Павел.

– На тебя не колдовала, – улыбнулась Томка. – Зачем? Это все равно что прийти к тому же «Демону» и подправить что-то неумелой кистью. Да и какое удовольствие от приворота? Понимаешь… Это как любить связанную женщину. Ну которая не хочет твоей любви.

– Думаю, что немало найдется мужчин, которых способна возбудить связанная женщина, – заметил Павел.

– А если она рыдает от унижения и боли? – подняла брови Томка.

– Люди бывают разные, – пожал плечами Павел.

– Это не люди, – стиснула губы Томка.

– Люди, – не согласился Павел. – И это самое страшное.

– Самое страшное? – усмехнулась Томка.

– Тебе-то чего бояться? – улыбнулся Павел. – Да и я тебя в обиду не дам. А уж если ты колдунья…

– Могла бы ею быть, – прошептала Томка и взяла Павла за запястье. – Чувствуешь?

– У тебя холодная рука, – поежился он.

– Маленькое зимнее колдовство, – рассмеялась Тома.

Когда они остановили машину у подъезда, из внезапно набежавших туч хлынул ливень.

– Почему ты не предупредила ребят? – крикнул Павел, когда они забежали на лестницу.

– Зачем? – не поняла Томка. – Жизнь следует переживать в ее полноте.

– Тогда почему мы уехали? – не понял Павел.

– Из-за недостатка полноты жизни, – с улыбкой повисла она на его шее.

Ему снилось, что Томка звонит в Людкину дверь, сжимая в руках тяжелый тесак. Звонок был тихим и напоминал писк какой-то полураздавленной твари. Павел даже попытался вспомнить, как же звенит сигнал в Людкиной квартире, но не вспомнил, хотя дверь точно была Людкиной. Но Томка продолжала звонить, и Павел понимал, что он спит, но сон столь отчетливо мешался с явью, что еще во сне он начал судорожно искать телефон, чтобы позвонить Людке и предупредить ее, что открывать дверь не следует, даже если в глазке она увидит улыбающееся Томкино лицо.

Звенел газоанализатор. На его части, которая находилась между раструбом и рукоятью, горел зеленый штрих, и рукоять вибрировала, пищала в ладони. Павел потянулся, поднял сиденье и окинул взглядом мутную от утреннего тумана лесопосадку, в которую загнал с вечера машину. На капоте, как и на кустах рябины, блестели капли дождя или росы. В отдалении гудела трасса. Протерев глаза, Павел отчетливо вспомнил, что, прежде чем найти это укрытие, переговорил еще раз с Жорой и Людкой. Жора, скрипя зубами, сообщил ему, что телефон, с которого пришло сообщение, был куплен на имя Томки как раз в день ее исчезновения, и, судя по описанию продавца, именно Томка его и покупала. Салон оказался по соседству с домом Павла, Томка не выглядела встревоженной. На момент отправления сообщения телефон находился где-то недалеко от уничтоженной мастерской Павла. После этого телефон оператором не фиксировался.

– Это все? – спросил Павел.

– Тесть твой рассчитался с работы, – добавил Жора. – Был у этих газовщиков на хорошем счету. Безотказный мужик. Написал заявление, сказал, что устал. Собирался поехать по родным местам. Я, кстати, только что с его дачки. Задал ты мне выходные. Там нет ни его, ни Томки. Соседка – хорошая бабулька. Сказала, что ей звонил зять майора. Уазик его я уже объявил в розыск. Твою «импрезу» тоже. Ты не суйся к тестю, Бабич, по-моему, отправил туда своих молодцов. Это соседний с ним район, там у него все схвачено. И домой не суйся. И к Дюкову. Послушай доброго совета.

– Спасибо за совет, – задумался Павел. – Я еще позвоню.

– Долго бегать будешь? – процедил Жора.

– Пока не найду Томку, – ответил Павел.

– Послушай… – Жора замялся. – Томка твоя, конечно, дороже любых драгоценностей, но дороже ли самой жизни?

– Дороже, Жора, – ответил Павел. – Да и что теперь стоит моя жизнь, если все так страшно, как ты описываешь? Ты не все знаешь. Кроме всего прочего, кроме того, что она именно та, которую я искал, она носит моего ребенка.

– Какой срок? – обреченно пробормотал Жора.

– Где-то два месяца, – ответил Павел.

– Удачи тебе, – выдавил Жора через силу.

– Пригодится, – кивнул Павел.

Звонок Людке был чуть длиннее. Павел выслушал ее всхлипы, затем повысил голос и приказал слушать его, не перебивая. Людка испуганно замолчала, но после пятого или шестого слова Павла начала негромко выть. Известие, что участь Костика может настигнуть и ее, явно не добавило ей спокойствия.

– Кого мне бояться? – зарыдала она в голос, когда Павел объяснил, что лучше всего ей собрать вещички и уехать куда-нибудь на месячишко, тем более что с ее квалификацией она всегда найдет работу по вкусу.

– Не знаю! – повысил голос Павел. – Но лучше всего будет, если ты станешь бояться всех! Главное, что я сам ничего не понимаю. Томку, кажется, похитили, но при чем тут Костик и… другие смерти вокруг меня, я пока не знаю. Но мне нужна твоя помощь.

– Я ж говорила, что ты можешь приехать, – постаралась унять рыдания Людка.

– Вряд ли рискну, – ответил Павел. – Помощь нужна другая. У тебя есть кто-нибудь, кто профессионально занимается языками?

– Ты решил выучить какой-нибудь язык? – чуть не сорвалась в истерику Людка.

– Я задал вопрос, – отрезал Павел. – Нужен кто-то, кто серьезно занимается языками. Не как репетитор. А как исследователь. Очень нужен. Представь себе, что Томку похитили, и я хочу узнать национальность похитителей. Только все должно остаться в секрете. Люда, через твой фитнес-центр проходят сотни, тысячи людей. Томка говорила, что Костик вел журнал учета нужности клиентов. Посмотри там, перед тем как исчезнуть. Если что отыщешь, сбрось сообщением на Томкин номер. Интересует прежде всего ливский язык.

– Какой? – не поняла Томка.

– Ливский, – повторил Павел. – Язык ливов. Поняла? Я выучил несколько фраз, хочу уточнить.

– Поняла, – опять зарыдала Людка.

– И возьми себя в руки, если хочешь остаться в живых!

Газоанализатор продолжал зудеть.

«Вряд ли это устройство – газоанализатор», – подумал Павел и, чувствуя уже становящиеся привычными ломоту в пальцах и звон в ушах, взял прибор в руки. Едва раструб повернулся к груди Павла, писк резко усилился, и он чуть не отбросил устройство в сторону. Затем вновь повертел его в руках. Сигнал усиливался, когда Павел поворачивал прибор раструбом к себе. Но вчера, когда Павел рассматривал его со всех сторон, писка не было. Он еще раз пригляделся к устройству. Кроме зеленого штриха на стволе были еще два бесцветных и три выпуклости, напоминающие скрытые под пленкой округлые кнопки. Одна из них явно казалась ниже соседних. Вчера же ему не удалось утопить в корпус прибора ни одной. Более того, он не нашел никакого спускового устройства, хотя почти убедил себя, что именно газоанализатором были убиты милиционеры и им же был едва не покалечен он сам. Он так и заснул с неведомым устройством в руках, правда, рискнул повернуть рукоять относительно ствола на полсантиметра, но вчера это ничего не изменило. Павел взял ствол в руку и попробовал вернуть рукоять на место. Она прошла те самые полсантиметра, и кнопка, которую он, вероятно, надавил во сне, поднялась. Писк прекратился.