– Женщина всегда уходит по собственной воле. Да и возвращается, лишь когда ей этого захочется.

Месье Дюпре застыл, по-прежнему глядя в потолок, но теперь уже явно прислушиваясь больше к окружающему миру, а не к своему горю.

– И если ваша женщина своенравна хотя бы на сотую долю в той же степени, что моя тетушка, на ожидание может понадобиться целая вечность. Или всего пять минут.

Это я лично наблюдал в исполнении Барбары. Неоднократно, хотя быть поверенным в любовных делах родственной начальницы не имел ни малейшего желания. Само собой выходило как-то. Заодно у тети всегда имелось под рукой удобное объяснение для любого разрыва отношений. Какое? «Во всем виноват племянник».

Модельер повернул голову. Ко мне. Правда, пока только на десять градусов.

– А еще ни одна женщина не придет туда, где ее не ждет роскошная встреча. Вот вы тщательно подготовились к самому волнительному моменту своей жизни?

Новое движение шеи, короткое и нервное, а глаза скашиваются настолько, насколько это возможно, исходя из особенностей строения человеческого черепа, и осматривают меня с ног до головы.

– О чем вы только что говорили?

Дюпре выгнулся дугой и теперь смотрел на меня снизу вверх, откуда-то из-под подбородка. Моего.

– О женщине. О чем еще может говорить и думать мужчина? Если он, конечно, имеет право носить это гордое имя.

– О женщине… – повторил коротышка, уже просто неприлично поедая меня глазами. – Кажется, еще было что-то о встрече, которая…

– Состоится в любую минуту. – Я чуть наклонился, в свою очередь глядя на модельера в упор.

– В любую минуту… – прошептал тот, повторяя мои слова, а мгновение спустя взвизгнул: – Да, именно в любую минуту!

Ни я, ни девочки от этой писклявой сирены не подскочили: у моделей, скорее всего, была уже выработана стойкая привычка к капризам босса, а мне при всем желании не удалось бы и шевельнуться под грузом по меньшей мере пяти тел, нависающих со всех сторон.

– В любую минуту… Мотыльки мои! Можете лететь сегодня по домам! За счет фирмы: я все оплачу! А ну брысь отсюда! Немедленно!

Когда пространство вокруг меня расчистилось, совершился новый осмотр, еще более тщательный, хотя уже и порядочно затуманенным глазом. А сразу после этой процедуры последовало предложение. В каком-то смысле даже непристойное:

– Помогите мне вернуть мою музу! У вас получится, я чувствую!

Ну вот, за что боролся, на то и напоролся. Вину почувствовал перед человеком? А теперь что чувствуешь, Морган Кейн?

– И где вы намерены раскинуть силки?

– В моем офисе, в «Колыбели». Немедленно!

Нет, второй раз я его обидеть не смогу. Лимит вынужденных глупостей исчерпан.

– Пожалуй, я загляну к вам. Но не сию минуту… Видите ли, у меня, в отличие от вас, муза уже имеется, и я не хочу надолго оставлять ее без присмотра.

– Берите с собой! – щедро разрешил месье Дюпре. – Так я жду?

– И ваши ожидания не будут долгими, – пообещал я.

Криминальная психология помимо всего прочего основывается на том противоречивом и все же постоянно находящем фактическое подтверждение положении, что каждый преступник однажды возвращается на место своего преступления. Почему так происходит? Причины выдвигаются на любой вкус. Тут и чувство вины, и желание вновь пережить сладкие ощущения совершенного правонарушения, и попытка воскресить в памяти ту первую волну адреналина, и… Но почему-то все стараются вести себя предельно уклончиво, когда речь заходит о жертве. Так вот, ответственно заявляю: жертва зачастую сама виновата в повторении одного и того же. Как в моем случае.

Я бы ни за что не переступил больше порог этого злачного модного предприятия! Даже терзаясь глубочайшими муками совести. А меня снова взяли за шкирку и потащили… И добро бы это делал напарник, так нет, совершенно незнакомый со мной человек. Или все-таки знакомый? Интересно, совместное разлитие крюшона можно считать брудершафтом?

– Я не могу отпустить сеньору туда одну, – хмуро заявил Диего.

– Она не одна пойдет, не надейся. Только в компании со мной.

– Это все равно что одна.

Телохранитель был непреклонен, и я вполне его понимал: действительно, в случае необходимости могу поработать только живым щитом. Вернее, полуживым.

– Вряд ли мне может что-то угрожать в этом доме, – возразила Элисабет, правда с определенным сомнением поглядывая на претенциозный особняк.

– Конечно! Модельеры, они… Безобидны, как дети.

Видимо, в моем голосе тоже не прозвучало достаточно уверенности, потому что взгляд Диего стал еще мрачнее.

– В общем, так. Мне нужно туда зайти. Обещал. И если не хотите, чтобы до последнего этажа доехал мой хладный труп…

– Это надолго?

– Что? Поездка на лифте?

– Выполнение твоего обещания!

– Надеюсь, что… Нет, точно ненадолго!

Долго меня модельер не выдержит. Меня никто долго не выдерживает, даже Амано – не дольше рабочей смены.

– Не волнуйся! – Элисабет встала на цыпочки и чмокнула телохранителя в щеку. – Кому я нужна?

Единственно возможный ответ отчетливо читался в карих глазах, но девочка предпочла его не заметить. Повернулась ко мне и спросила:

– Идем?

Охранники на входе и в холле были предупреждены, по крайней мере, на мой счет, ну а скромно и скучно одетая школьница подозрений не вызывала по определению. Разве только могло возникнуть некоторое удивление, что идем мы с ней не под ручку, а выдерживаем дистанцию.

Если визит в Мекку моды ничуть не вдохновил инфанту, то лифт покорил воображение мгновенно и навсегда: девочка приникла к прозрачной стене и на всем протяжении подъема не отрываясь смотрела на город. Широко распахнутыми глазами, как можно было видеть в стеклянном отражении. И даже выходить долго не хотела: наверняка можно было спокойно оставить ее кататься вверх-вниз, не беспокоясь, что Элисабет заскучает. Я бы так и поступил, но кофейное знакомство со стаей моделей заставило меня передумать и категорически настоять на том, чтобы моя спутница следовала за мной. Под аккомпанемент раскидайчика, снующего из моей ладони к полу и обратно, потому что после гигантского душевного напряжения в кафе тремор навалился на меня по полной.

По сравнению со вчерашним днем огромный зал не претерпел больших изменений: исчезли только люди, но не беспорядок. И тем не менее почему-то именно сейчас на руинах незавершенных работ и останках бесплодных попыток коротышка, вершащий моду в Галактике, выглядел настоящим властителем своего мира. Хотя, к счастью, и не настолько энергичным, как в прошлый раз. Впрочем, увидев меня, он воодушевился заново:

– Проходите! Проходите сюда!