– Да сиди ты… Я захлопну дверь. Ну поправляйся! И он ушел, аккуратно прикрыв дверь.

Люда сидела над картинками. Конечно, есть два варианта. Во-первых, в точности восстановить особнячок в обрамлении зеркальных стен самой гостиницы. Эдакая жемчужинка в современных декорациях. И мест – тьма, и старая архитектура в сохранности. А во-вторых, можно целый комплекс выстроить в стиле Сюзора. Старое здание будет, к примеру, административным комплексом, с рестораном, а вокруг этажей в пять-шесть сама гостиница. И вообще, не только снаружи сохранить Сюзора, но и внутри все декорировать под XIX век…

Она села к компьютеру. А в голове все крутился Гауди, Антонио Гауди, праведный Антоний… А она уж конечно не праведная. Да и вообще, какой она архитектор. Так, чужие картинки копирует. Наверное, так сказал бы Эрик. А вот Стив так не говорит. Но обо мне, как об архитекторе, он вообще ничего не говорит. Конечно, что он может сказать… А вообще-то ему все равно, какой она архитектор! Он ее не за это любит! А она его за что… любит? И снова всплыл этот вопрос: «А сама-то она его любит?»

Они не виделись с Галей уже две недели. Ну Люда-то не звонила – понятно почему: событие на событии сидит и событием погоняет, кроме того, нога. А вот почему Галя ни разу за это время не позвонила – это вопрос. И Люда собиралась ей его задать. Но вышло все по-другому. Впрочем, как всегда.

Они пришли в баню одновременно. Галя выглядела как-то странно, то ли отдохнула, то ли влюбилась. Люде все было несподручно начать разговор, а Галя была молчалива и ничего не спрашивала.

– Вот! Это тебе! – Галя достала кулон на цепочке и надела Люде на шею. – Папа Римский. Настоящий, из Рима.

– Откуда это у тебя? – Люда разглядывала золотой рельефик Папиной головы.

– Говорю же, из Рима…

– Ты за это время в Рим съездила?

– Съездила, – как-то вяло пробормотала Галя, натягивая шапку с ушками. – Пошли, а то холодно.

– Да-да, – заторопилась Люда.

И вот они уже примостились на верхнем полке забитой до отказа сауны.

– Как это ты поехала? Даже и разговора никакого не было, – все допытывалась Люда.

– Да дура потому что. Ты как начала про Америку, я вдруг тоже решила: что же это я-то никуда не еду… И тут деньги как раз получила. Ну, думаю, махну-ка куда-нибудь… Например, в Италию. А потом думаю, махну-ка вместе с Сидоровым. Ну и махнула… – Она начинала говорить шепотом, но к концу говорила во весь голос.

– И как Италия?

– Италия ничего. Убедилась в своих предположениях насчет молодости нашей. Ну не в своих… Это мы с Гумилевым так думали. Короче, там действительно на каждом шагу то тебе Средневековье, то тебе античность. Везде напоминания, какие они, итальянцы, древние, старые, то есть большие. Ни подмолодиться тут, ни поребячиться. Возраст обязывает.

– Ну ты даешь!

– Нет, правда! Вот представь, что ты родилась в новостройках, которые в чистом поле построены. И ничего-то ты другого не знаешь. Ни корней, ни истории. Живешь своим жалким умишком. А там на тебя со всех Сторон авторитеты, шедевры. Это, знаешь ли, давит.

– Не понимаю, – насторожилась Люда. Что-то за всеми этими разглагольствованиями стояло другое.

– Ну уж тебе-то, как архитектору, это должно быть понятно, мне кажется. – Она почти кричала, все больше раздражаясь.

– Сидоров? – догадалась наконец Люда.

– Сидоров собирается уйти в монастырь. – Это она сообщила шепотом в самое ухо Людмиле.

– Пошли! А то я сейчас задохнусь в этой духоте, – распорядилась Люда.

В их любимом предбаннике, куда они решили выбраться из душной парилки, уже сидели, и им пришлось тащиться в раздевалку. Они завернулись в полотенца и простыни, уселись рядышком на одном месте и шепотом продолжали говорить.

– Сидорову сначала все очень нравилось. Потом он стал задумываться, а после Рима замолчал совсем.

– Это он там решил?

– Не знаю. Сообщил он мне это уже здесь.

– Галь, да не расстраивайся. Он же такой! Это очередное увлечение!

– Почему же увлечение?

– Ну блажь! Блажь!

– Почему же блажь? – вдруг обиделась Галя. – Он же не дурак какой-нибудь! Он себя ищет.

– И вот нашел?.. Ты что, серьезно, что ли?

– А почему бы и нет?

– Сколько их уже было, этих поисков! – Люда никак не могла попасть в ее тон.

– Теперь он говорит, что нашел! – вызывающе шепнула Галя.

Вдруг Люда поняла, что Гале нравится решение Сидорова.

– Ты его любишь, и поэтому, что бы он ни вытворял, все принимаешь…

– Ну и что? Да, я его люблю! И его есть за что любить! В моей жизни самое главное – любовь!

И это говорила рассудительная, практичная Галя! А может, так и надо? За любимым на край света…

– Галка, ты вместе с ним рехнулась! – покачала головой Люда.

– Почему это рехнулась? – Галя снова обиделась, но потом добавила уже миролюбиво: – Поедем к нам, поговори с ним, сама увидишь.

– Конечно, пойдем!

Они кое-как домылись и поехали к Гале. Люда решила во что бы то ни стало разобраться во всем и помочь подружке. Не все же она будет в девочках ходить. Галя столько для нее делает, а она только берет! Хватит! Теперь она должна действовать!

Люда не часто бывала в их трехкомнатной квартире кооперативного когда-то дома. Мама у Сидорова была золотой свекровью. Их восьмилетняя дочка Аглая полностью была на ней, они и жили в одной комнате. У Гали с Сидоровым было по комнате. Сидоров творил в своей самой маленькой. Галя жила в самой большой, так как половину ее занимал рояль. Он был задвинут в угол, потому что Галя давно бросила музыку – с тех пор, как начала зарабатывать деньги. Правда, ее способ зарабатывания денег был уникальным. Она говорила, что в городе только один человек мог делать то же самое. Этот человек и она соединяли нотный текст с речевым на компьютере. Спрос на такую работу с каждым годом рос, и поэтому они не составляли конкуренцию друг другу.

Когда Люда вошла в квартиру, там царила гробовая тишина.

– Мама с Аглаей уехали в Павловск, – объявила Галя. – Сходи к Сидорову, а я пока кофе сварю.

Сидоров смирно сидел у окна и читал толстенную книгу.

– О, Людочка! – улыбнулся он ей. – Очень рад тебя видеть. Как живешь?

– Да я-то ничего живу. А у вас тут события… – Люда решила не темнить, а сразу приступить к делу.

– Тебе Галина сказала?

– Да.

– Ну иди сюда! Садись! Поговорим!

Люда села на стул рядом с его креслом.

– Да, видишь ли, решил.