Я, конечно, просто прячусь. Мама терзает меня вопросами по поводу Каспера, а мне нечего ей ответить. Да и стыдно. Стыдно, ведь я сама не знаю, что происходит в моей жизни, и никак не наберусь решимости выяснить это раз и навсегда. Во время вчерашнего ужина, кроме познавательной информации о вольфрамовых нитях накаливания, лившейся из телевизора, основным лейтмотивом беседы было что-то вроде «поговори с Каспером». Мне все велят поговорить с Каспером: мама, Оливия, Мэр. А как я с ним поговорю? Что ему скажу? «Признавайся сейчас же, пара мы с тобой или нет?» Ага. А он посмотрит на меня, как на сумасшедшую, и спросит: «Китти, да с чего ты взяла?»

Нет уж, пусть все идет своим чередом. Это, разумеется, меня беспокоит и порядком отравляет жизнь, но от одной только мысли о том, что придется устраивать рыжику разбор полетов, меня начинает знобить. В конце концов, это должно быть его желание – как-то обозначить род наших отношений!

И вообще, все не так уж плохо! Почему я вдруг разволновалась? Наверное, всему виной дурацкая привычка забегать вперед и устраивать по любому поводу трагедию! Ведь приезжал же он на Новый год, и все было здорово! Мы играли с Мороцкими в настольные игры – «Элиас» и «Клюэдо», причем в «Элиасе» традиционно лидировала команда, состоявшая из меня и Карла (наверняка это связано с нашей работой в книжном), а в «Клюэдо» почему-то неизменно выигрывала Карина, хотя она никогда не могла похвастаться логическим складом ума. Мы пекли шоколадно-перцовое печенье, то и дело норовя приправить пару-тройку печений в каждой партии лишней дозой красного перца, так сказать, ради сюрприза, – Каспер потом выискивал самые острые, потому что они-то ему как раз и нравились больше всего.

Однажды Карина пожелала посетить театр, велела нам явиться в «пристойном виде», а затем затолкала в специально нанятую карету, не слушая никаких возражений. Как по мне, это курам на смех: двадцать первый век на дворе, да и театр совсем недалеко, а в карете нам пришлось ездить кругами, но тем не менее это придало нашему культурному вечеру особый шик, да и все приятельницы Карины, которых мы встретили у театра, были в восторге от подобной идеи. Эх, умеют же эти принцессы жить на широкую ногу!

Каспер рассказывал мне о своей первой любви, которая случилась с ним на первом курсе универа. Говорил: как зашел в аудиторию, как увидел Алицию, так и влюбился. Алиция сразу же ответила ему взаимностью (все-то у этого Каспера идеально, сплошная взаимность, прямо бесит!), встречались эти два ангелочка целых два года, ни о чем не беспокоясь и не думая о будущем. А куда им спешить? Учатся на одном курсе, одинаковая специальность – просто сказка. Везде вместе, абсолютное взаимопонимание! Все у них совпадало: и цели, и приоритеты. Первым делом – учеба, совершенствование своих знаний и навыков, а после уже всякие глупости вроде любви. Идиллия.

Потом, по словам Каспера, ему просто надоело. Несмотря на схожесть характеров и предпочтений, а может, именно из-за нее он вдруг почувствовал, что им с Алицией стало буквально не о чем разговаривать. «Жизнь психиатра, – говорил он, – конечно, интересна, но не до такой степени, чтобы двое могли разделить ее пополам и она по-прежнему оставалась насыщенной». По-моему, он просто придирался. Но это мое мнение.

Каспер очень терзался и не хотел ранить Алицию – они были не только парой, но и сокурсниками и близкими друзьями. Пока он решался, Алиция сама с ним порвала. Тоже всячески извиняясь и мучаясь угрызениями совести. Когда они выяснили, что их отношения просто исчерпали себя, что у них нет ни малейших претензий друг к другу, то с легкостью перешли к учебно-дружеским отношениям, в которых состоят и по сей день.

В этом месте меня обычно захлестывает волна ревности. Во-первых, меня беспокоит, что он до сих пор тесно общается с девушкой, с которой у него имеется солидный кусок общего прошлого. Ну как, объясните мне, как можно чувствовать себя уверенно и безопасно, если мой рыжик каждый день видится со своей умницей-красавицей бывшей, которая отлично его понимает и полностью разделяет все его убеждения? «Доверяй мне», – говорю я себе как бы от имени Каспера и сама же показываю себе фигу. Конечно, я не делюсь с ним своими опасениями. Потому что с какой стати, собственно, он должен передо мной отчитываться? Кто я ему такая?

И правда, кто я ему такая?

Во-вторых, от этой истории меня брала зависть: у этого гадкого Каспера даже расставание какое-то позитивное получилось. Было обидно за себя: почему у некоторых людей в жизни все просто, а мне нужно было пройти через всю эту ерунду, да и ерунда, в общем-то, до сих пор не закончилась! До сих пор я в сомнениях, а этот мерзавец просто живет и радуется жизни! Всплывала гадкая мыслишка подпортить ему всю эту малину, но я ее подавляла: Каспер не виноват в том, что у него все так гладко, а у меня – нет. Может, это вообще его заслуга. Может, это только я виновата в том, что со Стивеном все так вышло – ведь предупреждал же меня Грег! Да почему «может» – так и есть! И только я виновата в том, что сейчас чувствую глубокую растерянность, ведь именно я не решаюсь «поговорить с Каспером».

Ну как же мне быть?..

Я проснулась оттого, что на лицо легла тень. Тенью был Паоло, держащий в руках пакет, от которого нестерпимо воняло дарами моря. Оказалось, я, всласть потрепав себе нервишки грустными мыслями, благополучно уснула под шум волн. Паоло внимательно посмотрел на меня и авторитетно заявил:

– Китти, у тебя лицо обгорело. Почему ты спишь здесь, а не дома?

Я не ответила, с шипением потрогав горящие щеки. Вот блин! Ну кто еще может обгореть в начале апреля? Паоло еще раз внимательно посмотрел на меня, в его взгляде отчетливо читалось: «Поговори с Каспером, и не придется прятаться от всех на пляже», но он благородно это не озвучил, за что я была ему безмерно благодарна, и только сказал:

– Я купил у рыбаков свежих кальмаров. Пошли, я покажу тебе, как их правильно готовить. И намажешь лицо пантенолом, а то в аэропорту не совпадешь с фотографией в паспорте.

И он двинулся прочь. Его спина буквально кричала: «Поговори с Каспером!», но я проигнорировала послание, притворившись, что очарована морским пейзажем. Я поднялась с утрамбованной лежанки, попыталась вытряхнуть из волос песок, но он был буквально везде – и в кроксах, и в свитере, и в штанах, так что я была похожа на древнюю старуху, из которой песок сыпется в буквальном смысле.

Эх, а ведь скоро так и будет…

Я шагала следом за Паоло, щедро посыпая свой путь песком (в гололед мне цены бы не было!) и на ходу раздирая пятерней нечесаные волосы. Резинку-то я с собой взяла, а вот воспользоваться ею руки не дошли. Паоло по дороге здоровался с соседями, перешучивался с ними, мимоходом представлял им меня. Думается, угрюмое выражение моего лица и неряшливый вид не вызывали у них желания узнать меня поближе, но оно и к лучшему. Какая-то мадам вызвала у Паоло особый прилив радости: он разразился восторженной цветистой речью и даже расцеловал ее в обе щеки, как здесь принято и чего лично я категорически не понимаю.

– Это Мария, наш семейный стоматолог, – пояснил мне Паоло, когда мадам уплыла в глубь своего двора. – Прости, мне пришлось пригласить ее к нам на обед, мы ей давно обещали. Я знаю, что ты этого не любишь, но тебе необязательно сидеть там все время. Побудь с нами немного в самом начале, иначе будет выглядеть невежливо, а потом можешь опять уйти спать на пляж. Только зонтик возьми, а то ты цветом напоминаешь вчерашнюю креветку.