дальше своего носа, если бы ты не был таким эгоистом, то ты бы, баран, заметил, что я люблю тебя, — он руку убирает от носа и впивается не верящим взглядом в лицо. — Заметил бы, что всё это время я подыхала от боли, видя тебя с другими. Понял бы, что я люблю тебя все эти десять лет. Каждый. Грёбанный. День. Не будь ты таким идиотом, понял бы, что с такой просьбой к друзьям не обращаются. Ничего не было у меня с Мишей. И не будет. Он очередной человек, который заметил, что я тебя люблю. Как и каждый человек в этом помещении! Все уже давно поняли, догадались и прекрасно знали. Все, кроме тебя, — я выдохлась и замолчала. Опустила плечи и всхлипнула. — Я так долго ждала, когда ты перестанешь смотреть на меня, как на друга. Мне постоянно казалось, что ты отвечаешь на мои чувства. Что ревнуешь к Мише. Что его появление в моей жизни заставит тебя действовать. Что ты не позволишь никому касаться меня, ведь ты всегда всех отгонял от меня. Но… я просто оказалась очередной девчонкой в твоей постели. Просто по глупому повелась. Ослеплённая своей любовью к тебе, решила, что ты меня любишь… Дура, — криво усмехаюсь. — Я устала. Я боролась за то, чего нет и никогда не было. Я любила идеальный образ в своей голове, а ты оказался именно тем, кого я больше всего ненавижу и презираю. Не хочу больше тебя видеть. Не могу. Тошнит от тебя. Ты растоптал меня. Унизил.

— Снежана, — вытирает рукавом толстовки кровь под носом, — я не знал. Малыш…

— Не смей меня так называть, — одёргиваю его. — Не смей, — качаю головой. — Если бы только меня любил, то ты бы не ушёл этим утром. Не сбежал бы, как последний трус, так и не посмотрев мне в глаза. Не был бы готов отдать меня в руки другому. Любящий мужчина так бы не поступил. Он бы сделал всё, чтобы удержать любимую. Чтобы доказать, что он лучше. Но ты ушёл. И тут же стал обжиматься с другой. Это низко, Игнат.

Я разворачиваюсь и направляюсь на выход. Парень хватает меня за руку, но я слышу глухой удар, а затем громкий мат.

— За Снежану, — слышу рык Глеба.

Оглядываюсь и вижу Игната на полу. Делаю шаг, чтобы броситься к нему и стереть кровь с лица, но сама себя одёргиваю. Смотрю полными слёз глазами в любимое лицо, которое уже немного припухло. И скорее вижу, чем слышу, как он говорит:

— Прости.

И от этого мне кажется, что меня разрывает на части от боли. Прости…

Вываливаюсь на улицу и падаю на колени на мокрую землю. Ладонями упираюсь в колени и истерично всхлипываю, начиная задыхаться от нехватки воздуха. Больно. Как же больно, мамочка. Почему я полюбила его? Почему я полюбила того, кто из года в год причиняет меня боль.

— Снежка, — два пары рук подхватывают меня подмышки и поднимают с земли. Несут куда-то, но я не могу разобрать дороги из-за слёз.

Понимаю, что в машине Тоши, когда чувствую знакомый запах салона. Падаю на задних сидениях и щекой прижимаюсь к прохладной коже. Глеб садится с другой стороны, приподняв мою голову и устроив у себя на коленях. Тёплые пальцы начинают перебирать мои волосы.

— Мне очень жаль, Снежинка, — говорит тихо. — Он идиот, полный кретин, мудак… Называй, как хочешь, но он тебя любит, Белоснежка. Он повёрнут на тебе. Он всегда боялся причинить тебе боль, пытался защитить от козлов, вроде меня, — я истерично хихикаю, — но не понимал, что постоянно сам делает тебе больно. Он идиот, Белоснежка. Ревнивый придурок, который сам этого не понимает. Он любит тебя.

— А я его нет, — говорю твёрдо, садясь на заднем сидении. — Я его больше не люблю.

Глава 15

Снежана

— Белоснежка, — Глеб подвигается ближе, закидывает руку на плечи и притягивает меня к себе, — кого убедить сейчас пытаешься? Нас или саму себя?

Ненавязчиво поглаживает пальцами по затылку. Я кидаю на него хмурый взгляд и собираюсь вспылить, но Тоша останавливает машину и поворачивается всем корпусом к нам. В глазах друга вижу боль и разочарование. Слова застревают в горле.

— Снежа, зачем ты пошла? — выдыхает с отчаянием. — Мы хотели, как лучше…

— Так бы я жила в неведении, что он обжимается с другой. Продолжала бы верить в тот образ, который сама себе придумала во втором классе.

— Каким бы мудаком он тебе не казался на данный момент, — кашлянул Глеб, — справедливости ради, должен сказать, что они не обжимались. Она просто сидела рядом, Снежа.

— Его руки были на её заднице, — истерично хмыкаю я, зло смаргивая вновь выступившие слёзы.

— Он не проявлял к ней никакого интереса, пока не зашла ты. Он уже пришёл на работу злой, с Димоном разругался вдрызг, клиенту нахамил.

— И что? К чему ты мне это говоришь?

— Его слова… то, что он тебе сказал, Снежана…

— Это было мерзко, низко и подло!

— Да, я этого не отрицаю, за это он и получил от Глеба. И заслуживает ещё. Но это ревность, Снежана. Жгучая ревность, с которой он не справился. Он всегда плохо прятал свои чувства, всегда дико ревновал тебя ко всем, а сейчас… С Лерой ничего и никогда у него не была. Сегодня тем более.

— Мне плевать, у нас нет отношений, чтобы меня это заботило.

— Такая же упрямая и упёртая, как и он. К тому же, если не было ничего, то зачем нужно было меня останавливать? — вскидываю брови.

— Потому что я прекрасно знаю, как тебе больно, когда ты видишь его с другими, Снежана. Я прекрасно помню, как ты плакала на его дне рождения. Игнат всегда быстро остывает, все это знают. Мы просто хотели, чтобы вы поговорили нормально. Вот и всё.

— Поговорили, — горько усмехнулась я. — Я услышала много нового и интересного.

— Ты не услышала то, что я хотел донести до тебя, Снежка, — грустно улыбается Глеб. — Он полностью повёрнут на тебе.

— Это началось ещё раньше, чем тебе исполнилось пятнадцать, — улыбается едва заметно Тоша, перегибаясь через сидения и перехватывая мою ледяную ладонь,