Провел им по пухлым мягким губам первокурсницы, зажмурившись от наслаждения, а она снова дернулась.

— Замри! — рыкнул на нее. — Не отпущу, пока не кончу, поняла?! — Она моргнула испуганно. О нет, мелкая! Не нужно меня бояться!.. Я сам себя сейчас боюсь… — Мы немножко побалуемся, тебе понравится, Маришка. Просто не сопротивляйся, я не хочу продырявить тебя прямо тут… Хотя вру — очень хочу, — прошептал проникновенно в её губы, касаясь их и смешивая наше дыхание. Ее — просто головокружительный абсент. — Выебать тебя, чтобы знала, чья ты… — задрал ее платьице, продрал пальцем тонкий капрон колготок и отодвинул в сторону ластовицу трусиков…

Влажных, блядь, трусиков!

Она меня хочет! Прямо сейчас хочет!

Эта мысль вынесла мозг пулей навылет. Я присел перед первокурсницей на корточки, разодрал капрон напрочь, отвел одну ножку в сторону, согнув коленку. Она уперлась ладошками мне в плечи и попыталась снова оттолкнуть, заливаясь краской, как те розы в темноте.

— Помнишь, как ты стонала мое имя, когда ласкала свою дырочку вибратором? — спросил и сунул в рот палец, наблюдая, как еще ярче вспыхнули ее щеки, просто опасно ярко, что показалось, иссушат тонкую кожу изнутри, и она даст трещины, выпуская лаву смущения на поверхность. — Да, Мариш, я вылижу тебя лучше, суну свой длинный язык в твою щелку и трахну им. Давай скажи, что не хочешь этого! Скажи, и я оставлю тебя в покое. Клянусь. Я просто засуну свой огромный член в штаны, повернусь и уйду! — напирал на нее, влажным пальцем оглаживая вход во влагалище, растягивая его.

Мокрый, блядь, вход в тело, которое я хочу трахнуть до звездочек в глазах!

Она закусила нижнюю губу и что-то промычала, зажмурившись, кажется, ее ресницы тоже намокли от слез. И вряд ли это были слезы обиды или возмущения.

Я провел языком от дырочки до клитора, собирая на язык ее настоящий вкус. Размазал его по своим губам, облизав их и млея от невероятной нежности ее промежности. Она пахла слаще роз, красиво покрывалась росой желания под моим жадным взглядом, сочилась ожиданием, пульсировала и трепетала, как крылышки колибри, в ожидании моего языка.

— Да-а, девочка! Ты просто краш[1]! — растирал пальцем набухший клитор и смотрел ей в глаза. — Так что ты скажешь? Мне прекратить и уйти?

Она запрокинула голову, не решаясь впервые в своей жизни признаться в своих настоящих желаниях. А я лизал твёрдую бусину, собирал ртом набухшую плоть, таранил ее пошлыми движениями языка узкое отверстие.

Девочку потряхивало, я уловил тихий стон и первое движение бедрами навстречу. Обеими руками взялся за трусики и капроновые лохмотья, спустил их по ножкам. Снял туфли по очереди, чтобы не стояла босой на полу подъезда. Целовал ее бедра и проводил языком по лодыжкам, не отрывая взгляда от ее глаз.

— Мне уйти? — тихо спросил еще раз, желая получить ответ.

И получил:

— Нет… — сдавленно прошептала, и у нее от стыда покраснели даже ногти. — Пожалуйста…

— Что — пожалуйста? Скажи!

Ладонями скользнул по ножкам выше, по бедрам, взялся за упругую офигенную попку, от вида которой меня так накрыло еще в сауне, чуть сжал половинки пальцами и потянул девочку на себя. Нырнул под платье головой и лизнул складочки, протянул языком медленно и собрал их ртом, чуть пососал, облизывая махонький клитор. Натягивал девчонку на свой язык, пока она совершенно не вымокла от источаемой ее дырочкой влаги, собрал ее пальцем, вынырнул из-под платья, посмотрел в малиновые щеки Маринки и сунул палец в рот, облизав с него вкусную негу.

— Скажи, что ты хочешь? Марин… просто скажи.

— Чтобы ты меня вылизал… — пискнула и спрятала лицо в ладонях.

-------------------------------------

[1] Краш — это некто, к кому человек испытывает любовные чувства: «тот, кто дарит бабочки в животе и заставляет сердце биться чаще».

Я вылизал ее. Она кончила быстро и сильно и, обессиленная, почти осела в мои руки. Я повернул ее к себе попкой и снова всю вылизал. Потом еще разок.

Маришка заводилась моментально, дрожала вся, постанывала тихо и так упоительно, что слушал бы до конца жизни и лизал ее беспрестанно — нежную, как облачко. Изучил все ее самые чувствительные точки и уже мог продлять наслаждение и оргазмы. Долбил языком тугое отверстие, целовал его взасос с языком, так что пигалица вцеплялась в мои волосы и сотрясалась от удовольствия, совершенно не контролируя свое тело.

Да, девочка, да! Ты и думать о другом языке и члене не захочешь! Я

Мой член истекал смазкой, торчал вперед и вибрировал от напряжения, вытянувшись вместе с яйцами, как стрелка компаса на магнитном полюсе. От поясницы до пальцев ног гуляли взбесившие мурашки предвкушения.

Я собирался трахнуть первокурсницу. Прямо здесь. Прямо сейчас. Первый раз. В ее жизни.

Встал, засунул в ее мокрую дырочку три пальца и принялся растягивать вход под себя, массируя гладенькие мышцы, сосал ее губёшки и язычок, прикусывал и зализывал. Подхватил девчонку под коленки, поднял на руки и уже опускал на член…

…но остановился, когда головка просунулась горячей готовой в тугую мякоть.

Возбужденная, мокрая, горячая и дрожащая от предвкушения, готовая для меня — насади на кол и еби всласть. Но…

Блядь! Я не мог сделать пигалицу женщиной в подъезде!

Я опустил ее на пол, ткнулся членом в пульсирующий вход и замер, тяжело дыша.

Лишь одно движение отделяло меня от того, зачем я тут все это устроил.

— Возьми член в руку… — прошептал, склоняясь к ее губам. — Я тоже хочу кончить…

Маринка подняла на меня взгляд и несмело обхватила ствол, робко, медленно, исследующе провела вдоль.

— …Да-да-да! Еще! — шептал, едва задевая губами ее рот. — Делай, как я делал… туда… сюда… сожми его крепче, мелкая…

Двинул бедрами навстречу ее движениям, прикрыв глаза, из-под ресниц наблюдая ее эмоции, так и касаясь краешками губ ее ротика. О-о, как хотел его на свой член! Чтобы посасывала так же нежно, как тот долбанный вибратор, облизывала головку так же чувственно. Она на вкус явно понравится ей больше латекса!..

Блядь!

Моя пушка трещала по венам от нарастающего возбуждения. Я готов был выстрелить убойным зарядом, но ощущение теплой и нежной ладошки — просто нереальный кайф! Накрыл руку Маринки своей и задвигал тверже и грубее, бедрами толкаясь глубже и резче. Так и касался припухших исцелованных губ девчонки, но не давал себе сорваться в поцелуй, хотя хотел кусаться, жрать, глотать ее всю…

Направил головку во влагалище и чуть толкнулся в глубину, входя только напряженной головкой. Зубами заскрипел — так дико хотелось надавить сильнее и продраться глубже. Так глубоко, как смогу. Но краткой амплитудой таранил мокрое лоно, держа себя за узду буквально, чтобы не лишить пигалицу девственности.