Впервые поцеловав Арктура Мезартима, я поняла: расплата неизбежна.

Той ночью я не желала его по-настоящему. Не считая короткого мгновения в его крепких, надежных объятиях. Перед лицом неминуемой смерти мне было страшно и одиноко, а он просто подвернулся под руку. Не более. Потом судьба снова свела нас вместе, и постепенно мне открылась истина.

Я постоянно искала с ним встречи, жаждала услышать голос. Улыбалась просто потому, что он рядом. Арктур мотивировал меня, и, пускай он по-прежнему оставался тайной за семью печатями, постичь которую невозможно, я бы не покривила душой, назвав его родным.

Объявили мою станцию. На ватных ногах я побрела в морозный сумрак. Одна радость – конфигуратор больше не доставлял дискомфорта.

Через дорогу маняще светилась витрина пекарни. В спешке у меня вылетело из головы позавтракать. Я шагнула в благоухающее сдобой тепло и взяла большой кофе с chausson aux pommes[35]. С такой внешностью никто не узнает во мне беглую преступницу, а значит, можно делать все, что душе угодно.

До Рю де Сюрен было рукой подать. И ни единой камеры наблюдения рядом. Выбросив недоеденную слойку, я отыскала нужную дверь и набрала код. Пересекла выложенный черно-белой шахматной плиткой вестибюль и взобралась на третий этаж.

Прямоугольная малогабаритная квартира состояла из ванной, гостиной и крохотной кухоньки. У раскладушки виднелся обещанный Дюко аппарат ИВЛ. Разувшись, я плюхнулась на диван, сдернула конфигуратор и принялась массировать онемевшие щеки.

В выстуженной гостиной царила мертвая тишина. Я допила кофе, и мысли вновь устремились к Арктуру, как птицы в гнездо.

Наш роман закончился, не успев начаться. Я сама оттолкнула Арктура из страха влюбиться, не догадываясь, что уже слишком поздно. Сердцу не прикажешь.

Теперь ничего не вернуть. Даже вдали от бдительного ока Рантанов, даже если Арктур еще не остыл ко мне – что, впрочем, маловероятно, – нам лучше оставаться союзниками. Все прочее только усугубит ситуацию.

Голос разума приводил все новые, совершенно неубедительные доводы, однако все они разбивались о мое страстное желание познать Арктура вплоть до самых потаенных уголков его души. Связующая нас нить породила влечение, отрицать которое бессмысленно. Пора положить этому конец – любой ценой.

Несмотря на крепкий кофе, я задремала, точнее, вырубилась, свернувшись калачиком на краешке дивана. Разбудил меня знакомый голос и незнакомое имя.

– Флора. – Кто-то тряс меня за плечо. – Пейдж. Ты что, ночевала здесь?

Надо мной склонилась Дюко. Сегодня наставница пренебрегла косметикой, а роскошные волосы стянула в пучок на затылке.

– Нет. – Я облизала пересохшие губы. – Просто пришла заранее.

– А твой подручный?

– Приболел.

Вопреки ожиданиям, Дюко не устроила мне допрос, только включила отопление.

– Наверное, от тебя заразился. Немудрено, если безвылазно торчать в четырех стенах. К счастью для тебя, наш медик вернулась из командировки и направляется сюда.

Изор помогла мне сесть. Виски моментально сдавило металлическим обручем.

– Ты перебрала накануне, – объявила Дюко.

– Ничего подобного! – возмутилась я.

– Конечно, я уже давно торчу в Сайене, но определять похмелье пока не разучилась. – Дюко кисло улыбнулась. – Все мы стремимся восполнить образовавшуюся пустоту. Кто-то находит утешение в алкоголе. Кто-то в сексе. Я предпочитаю курение, оно отлично вписывается в мою программу.

– Какую программу?

– Саморазрушения. – Изор стиснула мое предплечье. – Ты хлебнула лишнего, Флора. Так и быть, я закрою глаза на твой проступок при условии, что впредь это не повторится. Уяснила?

Я чуть наклонила голову. Дюко сунула мне стаканчик кофе:

– Пей.

Я покорно сделала глоток.

– Очухивайся и слушай. – Дюко опустилась на краешек раскладушки. – К сожалению, аппарат повредили при транспортировке, теперь баллон необходимо менять каждые три часа вручную. Соответственно, ты должна обернуться за этот срок. Маловато для создания убедительного образа.

– Ничего, справлюсь.

– Если твое вмешательство или физическое местонахождение раскроют, ты должна вернуться и немедленно покинуть здание. Стеф, наш курьер, будет дежурить поблизости. Он о тебе позаботится.

– А вдруг меня схватят?

– Вряд ли, но если такое произойдет, боюсь, мы ничем не сможем помочь. Наша последняя попытка спасти агента едва не окончилась катастрофой. – Изор взглянула на меня в упор. – Отравленная капсула с тобой?

Я кивнула. «Гильза» с быстродействующим ядом была надежно спрятана в куртке.

Изор достала из дипломата уже знакомый план.

– Особое внимание обрати на Salon Doré, Золотой зал. – Ее палец уперся в главное здание. – Личный кабинет Менара, именно там он хранит самые важные и секретные документы.

Я постаралась ничем не выдать своего волнения. Даже если кабинет не представляет интереса для «Домино», мне нужно любой ценой проникнуть туда и добыть второй фрагмент мозаики.

Местоположение Шиола II.

– Нам доподлинно известно, что в Золотом зале есть сейф, где Менар прячет бумаги, не предназначенные для Сайен-нет. Разумеется, инквизитор сутками напролет пропадает в кабинете, поэтому, как только появится возможность, не зевай. Уверена, для закоренелой преступницы не составит труда вскрыть сейф.

– Зависит от сейфа, – парировала я. – А вдруг мне удастся добыть еще какие-нибудь сведения?

– Твоя задача – выяснить причину размолвки между Менаром и Уивером. Все прочее тебя не касается.

– Ясно, – откликнулась я после короткой заминки.

К горлу подкатила тошнота. Я поспешила в ванную и уставилась на свое отражение. Отекшая физиономия, налитые кровью глаза. Стараясь не издавать громких звуков, я склонилась над раковиной, но сумела исторгнуть из себя лишь очередной комок желтоватой слизи.

– Проклятье! – выругалась я.

Со мной творилось что-то неладное, но узнать диагноз было заведомо страшно. Если Дюко пронюхает о болезни, меня снимут с задания, а этого нельзя допустить.

Стиснув зубы, я ополоснула раковину и, превозмогая отвращение, умылась ледяной водой. Умывание вкупе с крепким кофе возымели целительный эффект. Теперь ничто не помешает мне выполнить задание. Наверное.

За дверью послышались голоса. Вернувшись в гостиную, я застала там еще одну гостью – женщину лет тридцати. Облегающее платье с короткими рукавами-клеш выгодно подчеркивало женственные формы. Алебастровая кожа резко контрастировала со сливовым бархатом наряда и смоляными, стриженными под каре волосами.

– …зачем рисковать в таком состоянии? – спрашивала незнакомка. – Можно ведь перенести, спешить нам некуда.

– Есть куда, и вчерашний день тому доказательство. В свете сложившейся ситуации… – заметив меня, Дюко осеклась. – Флора, познакомься. Элеонора Кордье, наш медработник.

Элеонора подняла на меня сверкающие темные глаза. Ее губы были накрашены в тон платью.

– Добро пожаловать в «Манекен», Флора. – Рукопожатие было изысканным, а речь выдавала в Элеоноре коренную француженку. – Говорят, ты доставила Сайену больше хлопот, чем все мы, вместе взятые. А еще говорят, у тебя непрекращающийся кашель. Жаль, не успеваю тебя осмотреть. Мадель Гильотина вот-вот проснется.

– Мы бы успели, явись ты вовремя, – буркнула Дюко.

– Осторожность не терпит суеты. – Проигнорировав обиженную гримасу Дюко, Элеонора повернулась ко