– Я по отцу – гагауз. Он меня языку и научил.

– А отец-то твой жив еще?

– Нет. Папа давно умер. От болезни.

– А как тебя зовут?

– Василий Васильевич, – представился Кичогло.

– Меня так же зовут. Я буду Василий Васильевич-старшой, а ты, стало быть, Василий Васильевич-младшой. А с тобой кто приехал?

– Мои командиры…

– Так ты солдат, что ли?

– Рядовой Кичогло, – представился Василий Васильевич-младшой.

– Фамилия у тебя настоящая – гагаузская…

– Подполковник Бармалеев, – представился Вилен Александрович. – А вы, простите, где русский язык изучали? Акцент у вас слегка странный.

– Я когда-то окончил университет в Одессе, – с некоторой даже гордостью ответил староста «забродческой ватаги». – Меня сирийское правительство на учебу отправляло. Я тогда еще молодой был и все видел. По крайней мере, видел все, что находил нужным видеть… А акцент – от него, говорят, до конца жизни не избавишься, хотя сам я думал, что без акцента говорю. Не чувствую его, и все тут…

– Вот это правильно, – сказал Кологривский. – Что видеть не хочешь, на то и смотреть не следует. – И, по примеру командира батальона спецназа военной разведки, представился тоже.

Старик повернул голову в сторону старшего лейтенанта.

– Но я слышу, как у вас еще один человек дышит. Кто это?

– Это мой командир взвода… – сказал Василий Васильевич-младшой.

– А фамилия у твоего командира взвода есть? – строго спросил слепой староста, голосом показывая, что он умеет и командовать.

– Старший лейтенант Соловейчиков.

– Ну а теперь, гости дорогие, проходите в дом. Хозяйка стол вам накроет.

Все прошли за хозяином по темному коридору в просторную и светлую от двух горевших лампочек комнату.

– Мы вообще-то не голодны, – скромно возразил было Бармалеев.

– Так что, зря, что ли, хозяйка барашка зарезала? Никакие возражения не принимаются. Меня предупредили о вашем приезде, – слепой положил руку на телефонный аппарат, стоящий на подоконнике, – я велел хозяйке приготовиться. Она и готовится…

Предупредить старосту мог бы только сторож артельной конторы, больше никто о поездке к рыбакам не знал.

– Кстати, по пути к вам нас атаковала разведывательно-диверсионная группа противника. Группу мы уничтожили, но один бандит ушел. Он, вероятно, представляет опасность, – сказал Бармалеев.

– Один – это не страшно, – заметил слепой. – На одного у нас в каждом доме двустволка найдется, найдутся и стрелки. Да хоть мою бабку возьми…

Бабка тем временем возилась в соседней комнате с печкой, гремела посудой. А вскоре и за стол всех посадили. Их накормили обжаренными кусочками баранины и бараньими потрохами, и все это было обильно приправлено укропом, петрушкой и другой зеленью со своего огорода, а потом подали на стол целое блюдо пирожков с брынзой, капустой и творогом и слоеные пирожки с брынзой и творогом – это все национальные блюда гагаузской кухни, как объяснил офицерам Василий Васильевич-младшой.

Мясо барашка почти все съели и на пирожки места практически не хватило. Хозяйка собрала пирожки в черный пластиковый пакет и вручила Василию Васильевичу-младшому, чтобы тот угостил солдат, с которыми служит. Командир взвода, присутствующий здесь же, был не против того, чтобы его бойцов подкормили, о чем сказал вслух, поймав вопросительный взгляд рядового с настоящей гагаузской фамилией – Кичогло…

– Цыть… – прогнал староста жену на крыльцо. – Мужчинам поговорить надо.

Шаркающие старушечьи шаги на крыльце стихли. Села, видимо, на скамейку, стоящую рядом с крыльцом, и склонила уставшую голову, а усталые руки на животе сложила.

– Что вы от рыбаков хотите? Вы же не просто так приехали… – спросил староста.

– Ваши лодки доставляли бандитов на их судно, которое потом наша авиация разбомбила… – начал разговор подполковник Бармалеев.

– Было дело. Доставляли… Вынуждены были доставить… – согласился старик. – Я приказал. И рыбаки не отказались. Если есть необходимость, можете меня расстрелять. Я не из пугливых. И жизнь свою честно прожил. Мне не страшно пред Господом предстать… – Старик перекрестился и поцеловал крест, на бечевке висящий у него на груди.

– Расстреливать мы, конечно, не будем, – сказал Кологривский, – но выводы определенные сделаем.

– А что мне ваши выводы! – сорвался старый староста.

И в это время от пинка открылась дверь в комнату и вошел человек с автоматом. Человек повел стволом перед сидящими офицерами и единственным среди них солдатом.

– Офицеров попрошу аккуратно, двумя пальцами, вытащить пистолеты из кобуры и положить на пол перед собой. Ногами отбросить в мою сторону. И быстро, – сказал человек на плохом русском языке. – И не дергаться… Автоматы ваши все равно стоят у стены в соседней комнате. Вы ничего сделать не сможете. Так сумейте принять свою судьбу достойно!

– Это ты, что ли, себя нашей судьбой посчитал? – спросил человека с автоматом Бармалеев. – Счетовод хренов. Ты бы сначала считать научился.

– Счетовод хренов… – повторил за своим комбатом и Василий Васильевич-младшой. Ствол автомата смотрел прямо на подполковника, и никто из офицеров, и даже рядовой, не посмотрел за спину бандиту. Умышленно не посмотрели. А над головой человека с автоматом уже завис топор, который еще недавно так ловко колол дрова. Старушка с силой опустила его. И человек упал навзничь, успев дать очередь в потолок. Все решилось мгновенно.

– Ты убила его? – спокойно спросил староста так, будто все видел.

– Убила, – ответила пожилая женщина так же спокойно, как спрашивал ее муж. – Нас, гагаузов, и так мало в мире осталось… Всего-то четверть миллиона. А он хотел Васю-младшого застрелить…

– Ты правильно сделала, – решил староста твердым голосом и повернулся к офицерам. – Эти бандиты сразу захватили троих наших мужчин. Правда, людей-то, честно говоря, никаких… Пьяниц около магазина поймали и расстреляли. Но они же были гагаузами. А нас в мире мало осталось. И бандиты обещали еще и других расстрелять, кто под ствол попадется, если их на судно не отвезем. Вот я и приказал отвезти. А вы даже заложников не взяли. И нам настоящего гагауза показали. Итак, что вы хотите?

– Примерно того же, что и бандиты. Только нам не на судно надо, а на берег. Но – в другом месте, – сказал Кологривский, доставая карту.

Бармалеев промолчал. Он уже обратил внимание на то, что старик-староста избегает называть бандитов «бармалеями», видимо из-за созвучия с его фамилией. И потому говорил мало, предпочитая только кивать.

Кивнул он и сейчас.

Глава 11

Утром Бармалеев поднял свой батальон еще в темноте, сразу после телефонного звонка генерал-полковнику, и велел бойцам грузиться в бронетранспортеры, которые еще с вечера приказал к обусловленному времени подать к окопам. Бинокль с тепловизором показал ему, что майор Кологривский имеет такой же беспокойный характер, как и у подполковника, и тоже грузит своих людей в бронетранспортеры. Встретились