согласился Бармалеев, – но у них обычно родинки на лице бывают расположены по-разному… А здесь – две капли воды…

Офицеры подошли к двери кабинета Скорокосова, где, уже положив руку на дверную ручку, их дожидался генерал-полковник Сумароков.

– О чем разговор? – спросил генерал.

– О минах к трофейному миномету, – сказал майор Кологривский. – Разница в калибре всего миллиметр, и внешне похожи как две капли воды. Не отличишь. Но одними можно стрелять, а другие в минометный ствол не помещаются.

– Это – да, – согласился генерал. – Калибр следует тщательней подбирать. Но и об этом, в частности, я хотел с вами поговорить. Заходите.

Генерал первым вошел в кабинет, где отсутствовал хозяин, и сразу сел за его стол, на котором лежала в развернутом виде карта, а на ней была обозначена уже новая линия фронта.

Бармалеев сделал вывод, что полковник военной разведки Скорокосов намеренно уступил свой кабинет генералу и даже карту, по его, видимо, просьбе, подготовил.

– Перед вашими двумя батальонами ставится особая задача… – глядя в карту, сказал генерал. – Вы должны снова выйти в тыл противнику и заставить его проявить беспокойство. Место вашего действия строго определено. – Генерал указкой, оказавшейся на карте, обвел участок на западе Идлиба от настоящей линии фронта вплоть до моря, часть которого тоже захватила указка. – Теперь давайте решать, в каком месте вы будете прорываться на территорию противника, чтобы мы могли поддержать вас артиллерией и авиацией.

– А хотя бы день на раздумья нельзя выпросить? – поинтересовался Бармалеев, переснимая общую карту на свой планшетник.

– Можно, – неожиданно для офицеров согласился Сумароков. – Посоветуйтесь со своими начальниками штабов. Ваши предложения я жду уже завтра утром. Главная ваша задача – обеспечение котла на вашем участке ответственности. Противника следует загнать в котел, наступая на него, или заманить мнимым отступлением. Но и это не все. За время рейда вам будет необходимо пополнить запас мин шестьдесят первого калибра – то есть захватить их у неприятеля. Месторасположение минометов я вам сброшу на планшетник. Это данные радиотехнического отдела разведуправления, добытые с помощью дронов. А пока у меня все.

Генерал-полковник вернулся в свой кабинет, Кологривский вышел в коридор, Бармалеев на какое-то время задержался, убирая в нагрудный карман планшетник. В это время вернулся хозяин кабинета.

– Слышал я, что генерал доволен действиями ваших двух батальонов… – сказал Скорокосов.

– Так точно, товарищ полковник.

– Ко мне вопросы есть? – Скорокосов явно что-то почувствовал в выражении лица Бармалеева.

– Разрешите спросить, товарищ полковник. Только сразу прошу учесть – я отлично знаю, где служу, и потому вы на любой мой вопрос можете ответить – «А это тебя не касается…». И я приму ответ без обиды, как и полагается.

– Понял. Слушаю тебя, подполковник.

– Когда я в первый раз к вам пришел, у вас в кабинете находились два полковника. Один с бамбуковой указкой, второй с красно-синим карандашом.

– Да, помню – два полковника из оперативного управления. И что?

– Вы при них вспоминали, как руководили учениями со стороны ГРУ, а я тогда принимал участие в этих учениях, представляя команду «синих»…

– Да, был, кажется, такой разговор… И что?

– Команду «красных» возглавлял полковник с усиками как у генерала Дудаева. Я, помню, тогда еще его за кавказца принял…

– Узнал, значит, в сирийских строителях.

– Узнал. По родинке на скуле. И второй – за ухом.

– Молодец. Глаз хороший имеешь. Я, конечно, мог бы тебе одной фразой ответить – «А это тебя не касается». Но я попытаюсь тебе объяснить. Есть у нас сейчас две группировки – одну представляет ГРУ, вторую ФСБ. И группировки эти борются за влияние на ВГК[27]. Но и той и другой группировке выгодно привлечь на свою сторону генерал-полковника. ФСБ работает своими привычными методами, пытается собрать на товарища генерала компромат, мы же, в свою очередь, этот компромат нивелируем, то есть сводим на нет. Признаться, начал я с того, что за генерал-полковником присматривал, пока не убедился, что он на нашей стороне и с историей противостояния ФСБ и ГРУ хорошо знаком.

– Но ведь строители… Они же в эту стену «жучки» и видеокамеры вставят…

– А ты не переживай. Мы их или снимем, что тоже хорошо, или будем гнать чрез них «дезу», что, в принципе, еще лучше.

– Значит, товарищ полковник, я могу быть спокоен. Работа строителей под контролем?

– Под полным контролем Главного управления Генерального штаба.

* * *

– Ты что так долго? – Кологривский ждал подполковника рядом с бронетранспортером.

– С полковником заговорился… Неудобно было сразу уходить, – сказал Бармалеев, как отмахнулся, и сел на место мехвода. Он любил управлять транспортом и часто ездил за рулем, особенно когда требовалось подумать. – Ты поверху ездил, когда я в подземелье ползал. Рыбацкие деревни навещал?

– Нет, я напрямую ехал, по конечной точке навигатора ориентировался. В стороне их оставил. Но моя разведка там была. Могут рассказать.

– Отлично. Едем в твой батальон. Может, с ними удастся договориться, чтобы перевезли нас и высадили, где покажем.

– Савченков! Коля! На выход. Мы подъезжаем на бронетранспортере, – сказал Кологривский в трещащее переговорное устройство. Но Бармалеев знал, что майор это устройство использует только в своем тылу, а в бою и за линией фронта пользуется более новым устройством, не трещащим.

Старший лейтенант Савченков вышел из блиндажа второго отделения своего взвода, едва заслышав тяжеловесный звук двигателя бронетранспортера. Помахал рукой, показывая, где остановиться.

– Садись, в ногах правды нет, – открыв Савченкову люк, сказал командир батальона морской пехоты. – Расскажи нам, что выяснил в селах.

– Село там только одно, и две деревни. Живут там гагаузы-рыбаки. Хотя большинство гагаузов живет в Молдавии, где у них своя автономия, и на Украине, в основном в Одесской области. Все три деревни – рыбацкие. Но по-русски там никто не разговаривает. Только на гагаузском и на арабском. Отдельные личности – на курдском и на турецком. Это языки, на которых мне предлагали поговорить. Однако больше я ничего узнать не сумел. Просто из-за незнания языков.

– Следует изучать язык хотя бы той страны, в которой воюешь. Мой командир саперного взвода знает, кроме русского, еще и французский, и грузинский, и турецкий, и несколько языков народов Дагестана, где воевал вместе со мной, – нравоучительно произнес командир батальона спецназа военной разведки. – Вот у кого учиться надо.

– Если турецкий знает, поехали к нему, – решил майор Кологривский, открывая боковой люк и выпуская своего командира взвода разведки.

Бармалеев посмотрел на спину старшего лейтенанта. Тот, как и комбат, был почти квадратным, широкоплечим и даже ходил как Кологривский, вразвалочку. Подражал, видимо.

Дорога от позиции морской пехоты до позиции спецназа военной разведки