Выполнить эти требования означало открыть двери большевизму на Запад, занять твердую позицию против них было бы равносильно открытому провозглашению войны. Германо-советские отношения достигли своего предела. Тактическая целесообразность, которой воспользовался Гитлер в августе 1939 года, теперь, как политическое решение, находилась в опасности, постепенно становясь сдерживающими узами с непредсказуемыми последствиями. Сталинские, более поздние отношения с западными союзниками когда-то тоже приблизились к своей критической точке — в Ялте, где Сталин выдвинул далеко-идущие требования. Они были приняты Рузвельтом и Черчиллем. Таким образом, Сталин заложил основание мощному современному влиянию России, распространившемуся далеко на Запад.

Молотов покинул Берлин, почти ничего не достигнув. Конечно, для Гитлера было вовсе не легко принять такое решение. В случае, если бы он удовлетворил притязания Кремля, в особенности те, которые предусматривали проход в Средиземноморье, то это, вероятно, вынудило бы Англию оборонять один из ее жизненно-важных путей и неизбежно заставило бы ее занять агрессивную позицию по отношению к России. Это лишь пошло бы на пользу Гитлеру, причем в то время, когда битва за Британию разворачивалась вовсе не так, как планировалась. Операция "Морской лев" сводилась на нет, и он действительно не знал, каким образом поставить Англию на колени.

Конечно, битва за Англию никогда не преследовала подлинные военные цели Гитлера. Это был просто камень, стоявший перед ним на дороге: его следовало либо передвинуть, либо пройти мимо него. В любом случае это никоим образом не следовало мешать с основной задачей, а именно с разрушением большевизма.

Отступление перед советскими требованиями, скорее всего, значило бы оставить эту дорогу. Россия уже вполне могла протиснуться через дверь, ведущую на Запад, причем даже через приоткрытую дверь, благодаря временному соглашению с Германией.

Решение Гитлера означало бы для Германии отказ от безопасного тыла, поскольку до сих пор вопрос о борьбе с Западом еще не был решен. Но, отвергая русские требования, про себя он уже решил, что пора сосредоточивать все имевшиеся в распоряжении силы на востоке — на главном направлении в этой войне. В тот момент была решена участь нашего сражения на западе против английских военно-воздушных сил.

Между четвертым этапом битвы за Англию, который завершился 20 сентября с окончанием дневных налетов, и пятым, то есть последним этапом, во время которого цели на Британских островах бомбились ночью, наступило время первых атак для истребителей-бомбардировщиков — это было новшеством в истории воздушных боевых действий. Поддержка истребителями наземных армейских действии является исключительно тактическим оружием — вроде разновидности "летающих ударных сил", для атак с небольшой высоты вражеских позиций, войсковых перемещений вдоль линии фронта посредством бомбометания, ракетных снарядов и стрелкового вооружения. Истребители-бомбардировщики в рамках проведения стратегических воздушных операций выполняли очень важную задачу, ведь их использовали для поражения целей, находившихся далеко позади линии фронта; это было позже четко доказано союзниками во время их наступления в глубь рейха. Бесчисленное количество паровозов-локомотивов на западной немецкой железной дороге были повреждены американскими истребителями-бомбардировщиками. что послужило ярким свидетельством стратегических действий.

Однако с немецкой стороны сама идея истребителя-бомбардировщика имела несколько иное происхождение. Истребитель больше не использовался как дополнительное оружие в "войне с воздуха" после завершения своей настоящей задачи в "войне в воздухе", то есть после того, как было достигнуто воздушное превосходство, а просто был переоборудован в истребитель-бомбардировщик как временная замена или в качестве козла отпущения. Отправной точкой у нас служила предпосылка, что истребитель, по-видимому, не был в состоянии обеспечить существенную защиту бомбардировщикам. Это было правдой. Но вместо того чтобы принять к сведению объяснения фронтовых летчиков и, по возможности, искоренить эти причины или, в качестве альтернативного решения, прекратить эти никуда не годные налеты, был сделан следующий вывод: если истребительная авиация неспособна защищать бомбардировщики, то тогда она должна сама своими силами доставлять бомбы и бомбить Англию.

Доводы политической пропаганды, наверное, тоже повлияли на наших военных и политических руководителей. Налеты или рейды на Англию давно уже стали вопросом престижа, и поскольку налеты в светлое время суток долее не могли продолжаться, а ночные рейды были в стадии подготовки, то данную брешь решено было заполнить истребителями, переделанными в истребители- бомбардировщики. Отнюдь не военная целесообразность, а сиюминутное политическое требование послужило поводом для создания истребителя-бомбардировщика. Вместо того чтобы делать все возможное ради достижения цели в войне налетов на Англию — для успеха в которой необходимо было преимущество в воздухе — посредством усиления истребительной авиации, она ослаблялась за счет преобразования части самолетов-истребителей в перевозчиков бомб. Оперативную значимость и ценность истребителей-бомбардировщиков, конечно, отрицать не приходится, однако сам выбор решения предполагал наличие излишка самолетов-истребителей. Когда мощь и сила истребительной авиации явно не соответствовала цели достижения воздушного превосходства, то использовать истребители в качестве истребителя-бомбардировщика значило ставить телегу перед лошадью.

Это началось с формирования пробной авиачасти под номером 210, которая летала на самолетах "Ме-109", "Ме-110" и "Ме-210". Примерно в середине сентября они были переведены в Па-де-Кале, причем прикрывать их должен был мой полк. Одновременно семь крупных соединений истребителей, участвовавших в битве за Англию, получили приказ перевооружить либо один полк, либо одну эскадрилью из полка в истребители-бомбардировщики, что фактически означало трансформацию трети истребителей в истребители-бомбардировщики.

Мы, летчики-истребители, с громадным чувством горечи смотрели на подобное разрушающее насилие над истребительной авиацией. Мы делали все зависящее от нас, чтобы повысить летные характеристики наших самолетов для того, чтобы лучше противостоять все возраставшим силам противника. Мы избавлялись от всего несущественного, пытаясь выдавить из самолетов чуть больше скорости, мы всегда требовали сбрасываемых дополнительных баков с горючим с целью увеличить дальность полета. А вместо этого нас снабжали устройствами для сбрасывания бомб, и к тому же мы были вынуждены смотреть, как треть наших самолетов уже более не участвовала в ходе воздушных сражений.

Истребители-бомбардировщики вводились в действие в такой большой спешке, что даже не было времени обучить летчиков практике бомбометания, поэтому большинство из них свой первый груз бомб сбрасывали прямо во время рейда на Лондон или на другие цели в Англии. В целом у нас было 250 истребителей-бомбардировщиков. "Ме-109" нес фугасную бомбу весом 230 кг (500 фунтов), "Ме-110" нес две такие бомбы и еще четыре по 45 кг (100 фунтов) каждая — в совокупности 640 кг (1400 фунтов). С таким грузом нельзя было добиться большого эффекта. Даже менее того, поскольку летчикам-истребителям было вовсе не по душе летать с таким грузом, они были рады избавляться от бомб где придется.