Они сидели на скамейке, с которой открывался чудесный вид на водную гладь.

– Ну это вы уже Верихову спасибо скажите. Его была идея, что искать надо среди магов-портальщиков. И вы сами, между прочим, выбрали академию. И Эридана пытались соблазнить тоже вы, Виктория, – с осуждением в голосе проговорил Купидонов.

– То есть, я, по-вашему, еще и шлюха? – сдержанно поинтересовалась Виктория.

– Я такого не говорил. И где вы понабрались таких слов, Лютикова?

– Отечественную классику читаю, – прищурилась Виктория.

– Так берите оттуда лучшее, – буркнул Купидонов.

– Подведем итоги, Антон Лукич. Вы утверждаете, что мы с вами являемся истинной парой, так?

– Так, – утвердительно кивнул головой Купидонов.

– И у вас есть тому неоспоримые доказательства, которые вы мне не можете предоставить?

– Верно, – снова подтвердил тот.

– И на основании этого предлагаете вступить с вами в законный брак. Я правильно понимаю?

– Считаю это самым правильным в нашей ситуации.

Виктория пристально посмотрела ему в глаза.

– Идите вы к черту!

Она поднялась и пошла прочь.

Было тепло, в парке звенели детские голоса, пели птицы. Виктория шла, едва разбирая дорогу. В какой-то момент она обернулась и, убедившись, что на нее никто не смотрит, активировала амулет. Виктория сама не знала, куда проваливалась. В голове было пусто.

– Мееее – раздалось совсем рядом.

Оглянувшись, она увидела, что оказалась во дворе деревенского дома. Стоявшая неподалеку коза угрожающе опустила голову и начала надвигаться в ее сторону.

– А ну, Манька, кыш, ты чего это удумала? – раздался старушечий голос.

Коза повернула голову и недовольно скосила на Викторию свой желтый с черной полосой глаз.

– Вот ты и пришла, внученька, – радостно проговорила старушка.

...Оглянувшись, она увидела, что оказалась во дворе деревенского дома. Стоявшая неподалеку коза угрожающе опустила голову и начала надвигаться в ее сторону.

– А ну, Манька, кыш, ты чего это удумала? – раздался старушечий голос.

Коза повернула голову и недовольно скосила на Викторию свой желтый с черной полосой глаз.

– Вот ты и пришла, внученька, – радостно проговорила старушка.

– А вы кто? – удивленно смотрела на старушку Виктория.

– Как это кто? Не признала, что ли? Да и то верно, маленькая была, когда последний раз виделись.  Вика, родная,  я же бабушка твоя по матери, Пелагея Димитриевна, баба Поля. Столько лет тебя ждала… – запричитала старушка.

А потом и вовсе заплакала:

– Вылитая Леночка, красавица ты моя, думала, когда же свидимся.

Виктория всматривалась в морщинистое лицо и смутно вспоминала, как когда-то давно, были еще живы родители, приезжала в гости другая бабушка. Но была это та самая бабушка или нет, понять трудно.

– Неужели Петровна поумнела наконец-то? – высморкавшись в большой платок, произнесла баба Поля, – иди ко мне, обнимемся хоть, что ли…

Позволив старушке обнять себя и поохать на счет худобы, Виктория все же заметила:

– Так нет бабули в живых, померла давно.

Старушка всплеснула руками.

– Как так?

– Болела.

– Надо же… Земля ей пухом. Первее меня, значит. Надо же, как… Что же ты сразу-то не приехала? Чего тянула? – опять запричитала старушка.

– Куда я должна была приехать? Где я? – ничего не понимала Виктория.

Старушка посмотрела на нее и покачала головой. Потом спохватилась:

– А что же это мы на улице-то стоим, проходи давай.

Виктория вошла в чисто побеленную комнатку и сразу в глаза ей бросилась мамина фотография, висящая на стене в черной рамочке.

– Так вы и правда моя бабушка? – спросила она.

Было удивительно оказаться здесь, да еще встретить такой теплый прием. Ведь по рассказам бабули мамина мама жизнью внучки совсем не интересовалась, и даже знать ее не желала.

– Значит, померла, говоришь, – пробормотала старушка.

Она постелила белую скатерть, вышитую по краям красными маками, и начала накрывать на стол.

– Поди, руки помой, внученька. Обедать будем. У меня щи сегодня со свежей крапивкой, витаминные.

Виктория помыла руки в старинном умывальнике, вытерлась вафельным полотенцем, потом порезала хлеб. Бабушка Поля разлила по тарелкам зеленые щи и густо заправила сметаной.

– Рассказывай, – проговорила старушка бесхитростно, едва они уселись за стол.

И Виктория начала рассказывать про то, как жила с бабулей, оформившей на нее опеку после того, как родителей не стало, как окончила школу и поступила в институт. Как потом по настоянию бабули устроилась работать библиотекарем. И как не складывалась личная жизнь.

Когда же Виктория сказала про брачное агентство, старушка и вовсе расстроилась.

– Чего же ты натерпелась, внученька, – приговаривала она, хотя Виктория изложила сильно облегченную версию своих злоключений.

Пришло время и про академию сказать. И про Эридана.

– Намучилась, голубушка, и все зазря. А ведь приди раньше, ничего этого и не было бы.

– Это как? – не поняла Виктория.

– А так, что ведьма ты, Вика, в двадцать седьмом, считай, поколении. В нашем роду все по женской линии ведьмы. Это и дар наш, и проклятье.

У Виктории даже ложка из руки выпала.

– Да ты не смотри на меня так. Сватье-то своей я все как на духу тогда рассказала. Про то, что учить тебя надо нашему делу, просила отдать мне в деревню. Да только уперлась она. И ни в какую. Говорит, не было в ее роду нечисти и не будет. Последний раз тебя на похоронах видела. Только и успела, что оберег наложить. А больше нам видеться не позволено было. Надеялась, что одумается Петровна, пришлет тебя. А видишь, как оно вышло. Умерла, и даже перед смертью не призналась.

– Какой еще оберег? – осторожно спросила Виктория.

– На сердце твое оберег, внученька. Но времени особо не было, потому вышло как вышло. Надо было, чтобы ты не серчала, а впопыхах сразу на все запрет накинула. Но я ж надеялась, что поймет Петровна, пришлет тебя ко мне. А вот оно как вышло. И теперь совсем мало нам с тобой времени отмерено, – горестным выдохом закончила старушка.

– То есть все мое невезение – это не просто так?

Баба поля посмотрела на Викторию, поджала губы. Молча поднялась, пошла чайник ставить.

Убрали со стола тарелки, сели чай пить с вареньем.